— Откуда вы?..
— Прозрение, мистер Стил.
— Черт побери все эти прозрения. Но вы сказали, что и другие…
— Других людей тоже осеняют прозрения. Вы убедили миссис Киннаул начать коллекционировать редкие книги. Хорошее прикрытие, не так ли? На случай если вас застанут вдвоем. Я заметил, что она свою библиотеку обустроила на манер вашей.
— Это не то, что вы думаете, инспектор.
— Я ничего не думаю, сэр.
— Кэти нужен человек, который бы ее слушал. У Рэба нет времени. А когда оно есть, он посвящает его себе. Гаук была самой умной из нас.
— Да, мистер Понд говорит то же самое.
— Том? Он вернулся из Штатов?
Ребус кивнул:
— Я видел его сегодня утром… в загородном доме.
Ребус ждал реакции, но мыслями Стил все еще был с Кэт Киннаул.
— У меня сердце разрывается, когда я ее вижу… Вижу, как она…
— Она ваш друг, — сказал Ребус.
— Да, друг.
— Что ж, тогда она подтвердит ваш рассказ. Друзья ведь известно в чем познаются.
Стил отрицательно покачал головой:
— Вы не понимаете, инспектор. Рэб Киннаул… он… Он может быть… жестоким. Я говорю про психологическое и физическое давление. Она в ужас приходит, как только о нем вспоминает.
Ребус вздохнул:
— Значит, в подтверждение того, что вы находились у нее, у нас есть только ваши слова?
Стил пожал плечами. Он, казалось, был готов расплакаться, но слезами безысходности, а не какими другими. Он глубоко вздохнул.
— Вы думаете, я убил Лиз?
— А вы убили ее?
Стил покачал головой:
— Нет.
— Тогда вам не о чем беспокоиться, верно, сэр?
Стил снова выдавил из себя мрачную улыбку.
— Ни малейшего повода для беспокойства, — сказал он.
Ребус поднялся:
— Ну, продолжайте в таком же духе, мистер Стил.
Судя по виду Рональда Стила, духа в нем осталось на чайную ложку.
— И все равно вы себе жизнь не облегчаете…
— А с Грегором вы говорили? — спросил Стил.
Ребус кивнул.
— Он знает про меня и Кэти?
— Не могу сказать. — Они теперь оба шли к двери. — А если бы знал, это что-нибудь меняло бы?
— Бог его знает. Нет, может быть, нет.
На небе появилось солнце. Ребус дождался, когда Стил закроет замок и дважды проверит дверь.
— И еще одно…
— Да, инспектор?
— Не возражаете, если я загляну в багажник вашей машины?
— Что? — Стил уставился на Ребуса, но увидел, что полицейский ничего не собирается ему объяснять. Он вздохнул. — Почему бы и нет? — ответил Стил.
Стил открыл багажник, и Ребус, заглянув внутрь, увидел там пару заляпанных грязью высоких сапог. На дне багажника тоже была грязь.
— Вот что я вам скажу, сэр, — проговорил Ребус, закрывая багажник. — Может быть, лучше всего будет, если вы немедленно проедете в участок. Чем быстрее мы все проясним, тем будет лучше, верно?
Стил встал, как столб. Мимо прошли, перешептываясь, две женщины.
— Я арестован, инспектор?
— Мне нужно убедиться, что все сказанное вами — правда, мистер Стил. Только и всего.
Но думал Ребус о другом. Есть ли сейчас в отделении свободные криминалисты? Или он уже всех задействовал? Если так, машине Стила придется подождать. Если есть, у них будет небольшая дополнительная работа. Это дело уже так и просится в Книгу рекордов Гиннесса. Сколько может один детектив задействовать криминалистов?
* * *
— Какое дело?
— Я вам только что сказал, сэр.
Лодердейл смотрел на него безразличным взглядом.
— Ты мне ничего не сказал про убийство миссис Джек. Ты мне наговорил про таинственных любовников, про алиби, которым нужно подтверждение, наплел целую бочку арестантов про то, кто с кем в этой компании вундеркиндов, но ни слова об убийстве… — Он показал пальцем в пол. — А там, внизу, у меня есть человек, который признался в обоих убийствах.
— Да, сэр, — устало сказал Ребус, — а еще у вас есть психиатр, который говорит, что Гласс с такой же легкостью может признаться в убийстве Ганди или Рудольфа Гесса.
— Откуда ты знаешь?
— Что?
— Про отчет психиатра?
— Считайте это прозрением, сэр.
Лодердейл теперь выглядел слегка обескураженным. Он задумчиво облизнул губы.
— Ладно, — сказал он наконец. — Давай попробуй еще раз.
И Ребус попробовал еще раз. Теперь перед ним словно был гигантский коллаж: разные рисунки, но тема одна. К тому же художник заложил в этот коллаж одну зрительную иллюзию: чем ближе подходил Ребус к картине, тем дальше она казалась. Его рассказ подходил к концу, Лодердейл по-прежнему смотрел скептически, и тут вдруг зазвонил телефон. Лодердейл поднял трубку, послушал и вздохнул.
