– А скажи-ка, Дядюшка Нэнси. Объясни мне, дураку. – Билл, ухмыльнувшись, обвел глазами посетителей. – Почему у вас все мужчины носят женские платья?
– Поймешь – когда напьешься в платье, Билл, – усмехнулся в ответ Дядюшка Нэнси. – Однако мне пора заняться и другими клиентами.
– Ага, но извините, Дядюшка Нэнси, – вмешался Эллиот, – это что, книги там, на верхней полке?
Билл вслед за ним поднял глаза. Под самым потолком, в полумраке, виднелся длинный ряд книжных переплетов. Ниже был укреплен плакат с надписью на латыни: «Veni, bibi, transvestivi».
– Да, это книги! – Улыбка Дядюшки Нэнси стала еще шире.
– А что означает эта латинская надпись? – продолжал интересоваться Эллиот.
– Пришел, напился, переоделся! – перевел Дядюшка Нэнси.
– Ага, ясно, Дядюшка Нэнси, – продолжал Эллиот. – А эти книги… вы не состоите в Колпартии?
Разговоры тут же стихли, в баре повисла тишина. Все головы повернулись в сторону Эллиота. В баре заметно напряглись мускулы. Заиграли желваки. Сжались крепкие кулаки.
– Нет, что вы! – ответил Дядюшка Нэнси. – Но ведь читать не запрещено, не правда ли?
– Ага, нет. Но это зависит… – начал было Эллиот, но Билл зажал ему рот.
– Мой друг хотел сказать, что никогда таких книг не видел.
Напряжение сразу спало, разговор в баре зашумел опять.
Билл облегченно вздохнул. Лично он ничего против книг не имел. Он предпочитал комиксы. И всегда придерживался правила: живи и давай жить другим, потому что сам любил пожить в свое удовольствие. Поэтому он ничего не имел против увлечения литературой. Сам Билл никогда не умел как следует читать. Какие же колледжи в деревне? Какие там, к черту, книги – он на планете Баров! Чинджерами надо заниматься!
– Очень рад, что они вам понравились! – воскликнул Дядюшка Нэнси. Он указал на полку, уставленную томами в кожаных переплетах, которая протянулась во всю длину бара. – Это моя коллекция классиков. Обратите внимание, как прекрасно они подобраны! Говорят, некоторые тома были выпущены еще на Земле. Конечно, это неправда, но неправда приятная.
С величайшей осторожностью он снял с полки книгу и положил перед Биллом и Эллиотом. Мягкий пергамент. Золоченый обрез. Черная с красным обложка. Великолепная вещь. Даже на Билла произвела впечатление.
– «Дэвид Копперфилд»,[6] Чарлз Диккенс, – прочел Билл. – Это что, из жизни шахтеров?
– О нет! Это классическое произведение, Билл! – воскликнул Дядюшка Нэнси. – Прекрасная книга о ранних годах викторианской эпохи.
– Как воняет весь этот хлам! – послышался недовольный гнусавый голос из-за спины Билла.
Билл обернулся и увидел того самого хиппи с Адской планеты, что пытался его поджарить!
Нет, это был не тот.
Хотя и похож как две капли воды на того самого хиппи, что стрелял в Билла и ранил Эллиота. У него были такие же длинные, перехваченные ленточкой волосы и клеши. Только этот покрепче и ростом повыше, лицо посерее и попрыщавее.
А поверх одежды этот шут гороховый натянул цветастое платье в стиле «му-му».
– Дерьмо, – упрямо повторил паренек. Дикий анархический огонь горел в его глазах.
– Я, кажется, уже предупреждал, что в моем баре хиппи делать нечего, – ответил на это Дядюшка Нэнси.
– Ага, но, по-моему, это отличная книга, – мягко возразил Эллиот. – А вы какие предпочитаете?
Паренек скрипнул зубами и возмущенно фыркнул. От него попахивало травкой. А изо рта пахло сильно и дурно, в том числе синтетической пищей.
– Я люблю… – с вызовом начал он. И выпалил: – Порнуху!
– Ну что ж. – Билл спокойно хлебнул пивка. – Я тоже порнушку уважаю!
Тут парень схватил Билла за грудки.
– Не воняй, мужик! Это тебе никакая не порнушка или порнушечка, понял? А добрая старая порнуха!
– Понятно, мистер! – вмешался Эллиот. – Только зачем так обижаться!
В другой раз Билл, не задумываясь, учинил бы потасовку. Однако в женском платье драться неудобно – неприлично как-то, не по-женски. Да и платье порвать можно.
– Извини, старичок. Не хотел тебя обидеть. Выпьешь что-нибудь? Угощаю!
Парень все еще нервничал.
– Ладно. Хорошо бы чего-нибудь покрепче.
– Покрепче – это формальдегид, что ли? – презрительно скривился Дядюшка Нэнси. – Отличная мысль, приятель, однако мы дерьма не держим.