У журчащих, кувыркающихся вод реки Симой, под светящимся оранжевым воплощением богини Луны Артемиды, вокруг дубового стола, в пурпурном шатре предводителей Троянской войны собрались десять престолонаследников, и у каждого собственное мнение о том, как лучше разрешить эту ситуацию с Еленой, эту проблему мира, этот кризис с троянской заложницей. Белое, как журавль, знамя перемирия развевается над головами двух царей: Приама из Высокого града и Агамемнона с длинного корабля. Каждая сторона прислала лучших и умнейших. За троянцев: мозговитый Пантос, могучий Парис, непобедимые Гектор и Гикетаон, поросль Ареса. За дело ахейцев: Аякс — неистовый воин, Нестор — наставник мужей многоумных, Менелай-рогоносец и Одиссей хитроумный, улыбкою Фебу подобный. Из всех приглашенных отказался прийти лишь Ахилл сварливый, обижающийся на всех в своем шатре.
Поднимается Пантос, потирает белопенную бороду и кладет свой скипетр на стол.
— Царственные полководцы, гениальные провидцы, — начинает старый троянец. — Полагаю, вы согласитесь, когда скажу я, что с начала этой осады мы не сталкивались с проблемой подобной важности. Не допустите ошибки: Елена намерена отнять у нас нашу войну и сделать это немедленно.
Порыв негодования проносится по шатру, словно ветер из подземелья.
— Мы не можем прекратить сейчас, — стонет Гектор, свирепо поморщившись.
— Мы только начали разогреваться, — сетует Гикетаон, сердито скривившись.
Агамемнон сходит с трона, неся скипетр, как копье.
— У меня вопрос к царевичу Парису, — говорит он. — Как отражает готовность твоей любовницы немедленно вернуться в Аргос нынешнее состояние ваших взаимоотношений?
Поглаживая подбородок, Парис отвечает:
— Как вы могли бы догадаться, благородный царь, мои чувства к Елене основаны на взаимности.
— Значит, ты не будешь держать ее в Пергаме силой?
— Если я ей не нужен, то и она не нужна мне.
В этот момент поднимает руку тугодум Аякс.
— Э, простите меня. Я в некотором замешательстве. Если Елену отдадут, стоит нам только попросить, почему мы должны продолжать войну?
Сирокко удивления всколыхнул героев.
— Почему? — запальчиво восклицает Пантос. — Почему? Потому, что это Троя, вот почему. Потому, что мы отбиваем здесь нашествие Западной цивилизации, вот почему. Чем дольше будет это продолжаться — чем дольше мы сможем поддерживать это двусмысленное предприятие, — тем ценнее и важнее оно становится.
— Как это? — недоумевает отмороженный Аякс.
Достаточно Нестору прочистить горло, как все глаза обращаются на него.
— То, что говорит наш неприятель, разреши истолковать мне, мудрый Пантос?
Он поворачивается к своему троянскому оппоненту, почтительно кланяется и, получив согласие, обращается к Аяксу:
— Пантос имеет в виду, что если этот конкретный предлог для ведения войны — возвращение женщины ее законному владельцу — можно представить разумным, то разумным можно будет представить любой предлог.
Наставник переводит свой пылкий взгляд с Аякса на всех собравшихся.
— Оказавшись на высоте этого редкого и драгоценного положения, мы откроем путь к религиозным войнам, войнам роковым — за любое сомнительное дело, какое только возможно.
И снова его взгляд опускается на Аякса.
— Понятно, сэр? Это война ради самой войны. Это война, чтобы сделать мир безопасным для войны!
Аякс хмурится так сильно, что падает забрало.
— Я знаю лишь одно: мы пришли за Еленой, и мы ее получили. Задание выполнено.
Поворачиваясь к Агамемнону, Неистовый поднимает забрало с глаз.
— Так что если вам все равно, ваше величество, я хотел бы вернуться домой, пока меня не убили.
— О Аякс, Аякс, Аякс, — стонет Гектор, вытягивая из колчана стрелу, чтобы почесать себе спину. — Где твое эстетическое чувство? Разве ты не ценишь войну ради войны? Поля Илиона засеяны славой. Ее можно резать ножом. Никогда еще не было столь доблестного потрошения, такого славного расчленения, такого…
— Я этого не понимаю, — прерывает его Неистовый. — Просто не понимаю.
После чего Менелай швыряет свой винный кубок, который со звоном катится по столу.
— Мы собрались в шатре Приама не для того, чтобы обучать Аякса политике, — раздраженно бросает он. — Мы собрались, чтобы по возможности найти самый лучший способ распорядиться судьбой моей жены.
