Парни спали на раскрытом диване недалеко от камина. Пока он на цыпочках пробирался к двери в тамбур, они даже не шевельнулись. Лишь Линда — ее кушетка была ближе к двери, — когда он поравнялся с ней, подняла голову. Виктор приложил палец к губам, показывая — тихо. Линда смотрела на него вопрошающе.
Виктор помахал ей пальцами руки, как это делают, когда хотят сказать «До свидания», Линда ответила ему так же, добавив еще и воздушный поцелуй.
В тамбуре стояли две пары лыж с пристегнутыми к креплениям ботинками. На «мысках» одной из них висела куртка-дутик. Виктор обулся, потом взял куртку и решительно надел ее. Куда делась его куртка, он не знал, и потому считал себя вправе взять эту.
На небольшой площадке стояли две машины. Он подошел к одной и попробовал потянуть за ручку. Бесполезно — она была заперта. Зато вторая машина открылась, но ключей в замке зажигания не было. Тем не менее Виктор сел на сиденье, огляделся, открыл крышку ящика и нашел там карту. На всякий случай сунул ее в карман, затем порылся еще и нашел нож.
Делать нечего — на машине не уехать без ключей. Уходить пешком? А кто знает, как далеко идти? И вдруг его осенило — лыжи. Он быстро вошел в тамбур и через мгновение уже пристегивал на улице крепления.
Нож оказался садовым, кончик лезвия был заточен «серпом». Виктор быстрыми ударами прорезал колеса сначала на одной, а затем на другой машине.
До настоящей дороги оказалось не так далеко — всего метров триста, но выезд на нее был с поворотом, и Виктор едва не вылетел на асфальт. Несколько секунд он стоял у дороги, прислушиваясь, может быть, появится хоть какая машина. Но в воздухе висела тишина, от которой, говорят, звенит в ушах.
Бутаков сбросил лыжи и побежал по дороге направо. У него не было ни малейшего представления, что это за дорога и куда она ведет. Метров через двести он перешел на другую сторону, сошел на снег, опять надел лыжи и заскользил. Снег был пушистым, да и лыжи — обычными, а потому пришлось идти простым переменным шагом.
Наконец, появился столбик со щитком, на котором был написан номер дороги — 93, а под ним — 466. На карте она была обозначена двумя тонкими красными полосками: дорога местного значения. Но опять-таки непонятно, в каком месте он находится: дорога-то длинная и никаких верстовых столбов.
Начало светать. В морозный день в лесу — а дорогу с обеих сторон обступали деревья — звук разносится далеко. И когда раздался характерный треск — пока еще вдалеке — двухтактного двигателя, Виктор насторожился. Звук шел сверху, а затем начал удаляться. Как многие лыжники, Виктор часто катался на снегоходах и у нас, и за рубежом. Он сразу понял, что кто-то выкатил на «сноумобиле».
За рулем снегохода сидел Бен, сзади Уэйн. Они скатились на дорогу и внимательно смотрели на нее, пытаясь обнаружить след беглеца. Затем Бен повернул руль налево и резко прибавил газ, Уэйну пришлось обхватить его руками, чтобы не свалиться. Они знали, что до ближайшего поселка всего три мили, а потому выжимали из мощного двигателя все, что можно.
Лишь вкатив в поселок, они сбросили скорость. Почти во всех домах еще было темно, только в одном горел свет. Снегоход остановился, и парни направились к дому. Уэйн полез за пазуху и вынул пистолет. Они не стали стучать в дверь, а, мягко ступая, подошли к окну, прислушались. В доме громко разговаривали мужчина и женщина: судя по всему, вечерний скандал подходил к логическому завершению — кто-то укладывал вещи.
Бен тихо свистнул, чтобы обратить внимание чересчур увлекшегося диалогом Уэйна. Жестом он показал, что надо отсюда уходить. Не заботясь о том, что шум двигателя может перебудить весь поселок, Бен снова дал полный газ, разворачивая снегоход.
На пороге бунгало, из которого убежал Виктор, появилась Линда. В руке у нее была сумка, на сей раз не такая объемистая, как в день ее приезда в Эймс. Она посмотрела в ту сторону, откуда всходило солнце, и прошептала:
— Боже милосердный, помоги этому русскому парню… и мне тоже…
Наконец, появился зеленый транспарант, на котором белой краской было написано: «Линн Лейк-20», «Медард-34».
