Грегори. Откуда вы все это знаете?
Джо. Я там был, парень.
Ватерлоу. Мне ненавистна тишина! В голову лезут вздорные мысли.
Джо. Это легко исправить. Помните, как у классика: «… и вдруг в эту тишину пронзительно вторгается саксофон» Прошу вас, Грегори!
Грегори достает из под прилавка саксофон. Где-то вдалеке аккомпонирующе звучит рояль. Грегори начинает играть, и проникновенная мелодия завораживает слушателей.
Занавес.
Картина третья
Заведение Джо Радецки несколько дней спустя. Дело под вечер, в баре немноголюдно. Джо за стойкой. Кенди восседает с внешней ее стороны.
Кенди. Как идут дела, Джо?
Джо. Не скажу, что народ повалил толпой, но в последние дни наши двери хлопают чаще.
Кенди. Что-то непохоже.
Джо. Выпьете что-нибудь?
Кенди. Мартини, вы же знаете.
Джо готовит напиток, ставит бокал на стойку.
Джо. Вечерние часы не подходят для исповеди. В это время большинство тех, кому есть в чем каяться, предпочитают развлечься, пропустить стаканчик, другой, дать кому-нибудь по башке.
Кенди. Но ведь все это можно организовать и здесь.
Джо. У нас тихое место, мисс Уильямс.
Кенди. Кенди.
Джо. У нас тихое место, Кенди, а у хозяина тяжелая рука. Кое-кто из тех, кто сомневался в первом и не подозревал о втором, переменил свое мнение на противоположное, а людская молва по какому-то недоразумению связала это со всеми нами, так что по вечерам здесь тихо. Зато днем у нас оживленно. Когда наседают особенно сильно, приходится переадресовывать желающих поделиться собственными наблюдениями за собой моему помощнику Грегори. Справляется он неплохо, но временами бармен в нем берет верх над слушателем, а забота о кассе – над заботой о душе. Беседа перестает быть увлекательной, когда один из собеседников теряет нить.
Кенди. Эти люди – о чем они говорят?
Джо. Не думаю, что вам это будет интересно, Кенди, тем более, что существует тайна исповеди.
Кенди. Вы перебираете, Джо!
Джо. И да, и нет. Для вас это возможность заполучить лихой сюжет. Для меня – поправить дела. А для них?.. Парни раскрывают передо мной душу не для того, чтобы об этом трындели по телевизору.
Кенди. Гляжу, вы вошли в образ, Джо. Или делаете вид, что вошли, а? В конце концов, вы мне кое-чем обязаны. Люди должны знать насколько успешно действует ваш метод, иначе какой в нем прок?
Джо. Согласен и готов возвращать долги. Если заглянет парень, который не отвергнет возможность потолковать о своих делишках в прямом эфире с очаровательной Кенди Уильямс.
Кенди. Я вам не верю!
Джо. Почему?
Кенди. Вы ведь не считаете меня очаровательной. Вас выдает взгляд. Когда мужчина восхищается женщиной, он говорит об этом с восторженным выражением в глазах, а они у вас не восторженные.
Они усталые, и это вам идет. Вы мне нравитесь, Джо, и знаете, почему? Как бы это поточнее сказать. Вы сейсмоустойчивы, вот! Будь вы небоскребом, я бы не побоялась оказаться рядом с вами, когда тряхнет. Вы не развалитесь!
Джо. Вынужден вас огорчить, Кенди. Я вовсе не небоскреб. Я одноэтажный дом на добротном фундаменте. И, кстати, сейсмической активности в этой местности не наблюдается вот уже несколько сотен лет. У вас есть последние данные об уровне преступности?
Кенди. Пытаетесь перевести стрелку?
Джо. Недавно один малый признался мне в намерении ограбить банк.
Кенди. Как интересно!.. Вы сообщили в полицию?
Джо. Он оказался местным сумасшедшим, в течение двадцати лет безуспешно выдающим себя за бандита. Мания величия, знаете ли. Я оказался единственным в округе, кто этого не знал. В порядке ответной любезности пришлось выслушать полицейского, который видел вашу передачу и проинформировал меня по поводу лже-бандита.
Кенди. Высокий рейтинг нашей передачи, оказывается не пустой звук!
Джо. Все, кто в эти дни беседовал со мной, не называли наш разговор исповедью. Людям отчаянно хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но никто не желал их слушать. Это были абсолютно нормальные люди, Кенди. Вы видите их каждый день. Они ходят по улицам, сидят в автомобилях, которые блокируют вас в пробках, исчезают в подземке и радуются всякой малости, вроде неожиданного дождя. Они охотно побеседовали бы с вами, но вы – по ту сторону экрана. У них, что нет друзей, жен, детей, соседей, собак или любовниц?.. Почему они их не слышат?
