Инга остановилась. Раскинув руки, она парила в толще воды, сосредоточившись на обостренном восприятии эмра.
Перед мысленным взором постепенно проявился контур отвесной, неровной, изломанной каменной стены. Многочисленные трещины исчезали на границе вертикального препятствия, и Инга поначалу подумала: уж не искусственное ли это сооружение? Ее сердце дрогнуло, воображение тут же нарисовало схожую картину, но меньшего масштаба: стена Лазурного Чертога точно так же вздымалась над уклоном Песчаной Ряби!
Неужели город?!
Она стремительно поплыла вперед, ее нетерпение передалось эмирангу, они в считанные минуты преодолели внушительное расстояние, но, увы, — стена оказалась всего лишь одной из форм подводного рельефа.
Инга замерла, изучая преграду.
Что за силы буйствовали тут в древности, если огромный пласт скальной породы приподняло на десятки метров, выдавило вверх относительно плавного уклона дна? — мысленно удивилась она.
Стена возвышалась метров на тридцать. Обрывистая граница подводного плато уходила и вправо, и влево насколько хватало мощности эхолокатора.
Немного передохнув, девушка начала всплывать, двигаясь вдоль отвесной стены. По внутренним ощущениям глубина перед началом подъема составляла порядка пятидесяти метров. Эмиранг вел себя спокойно, он привычно трансформировался в форму герметичной оболочки, теперь лишь давление, ощущаемое по всему телу, да легкий гул в ушах напоминали о проводимой им процедуре декомпрессии.
Инга на миг почувствовала дурноту. Прекратив подъем, она несколько раз глубоко вдохнула. Сквозь прозрачную мембрану, сформированную эмром, она видела, как взвились вверх мелкие пузырьки воздуха.
Гул в ушах начал слабеть, хотя эмиранг по-прежнему поддерживал повышенное давление в тонкой прослойке между телом Инги и собственной эластичной плотью.
Подобная экстренная герметизация живой оболочки являлась неизбежной процедурой при резком всплытии.
Почувствовав себя лучше, Инга возобновила подъем.
Изломанная стена из красноватого мелкозернистого камня, пронизанного белыми и желтыми прожилками, была покрыта множеством сколов. Температура воды неуклонно повышалась, и вскоре она заметила на скалах тонкий зеленоватый налет.
Водоросли!
После многих часов погружения вдоль пустынного, прорезанного трещинами склона она уже и не надеялась встретить признаки жизни, пока не выберется из загадочной впадины.
Верхняя кромка подводного плато находилась всего в десятке метров под поверхностью воды. Сюда уже проникал солнечный свет, и Инга невольно замерла, пораженная резким контрастом между двумя пространствами: мертвый, изрезанный трещинами склон остался глубже, а тут буйно процветала жизнь!
* * *
Лес водорослей начинался неподалеку от края возвышенности.
Взгляд не находил знакомых растений. Густые переплетающиеся подводные заросли почти не пропускали солнечные лучи, лишь кое-где в прорехах между плавно извивающимися стеблями, средь мясистых листьев, окрашенных в различные оттенки красного, зеленого и фиолетового цветов, прорывались редкие столбы света.
Волшебное, завораживающее царство девственной природы!
Вода здесь была не такой прозрачной, как в Изумрудной Глади, она имела чуть замутненный желтоватый оттенок, в ней плавали мелкие частички водорослей, стайки разноцветных рыб сновали в сумраке подводных зарослей, все твердые поверхности мягко обволакивал бархатистый зеленый ковер, сотканный из миллиардов отдельных живых ворсинок.
Эмиранг глухо забеспокоился.
Что-то насторожило его, возможно, в зарослях скрывался хищник, или какие-то виды незнакомых Инге растений обладали вредными для человека свойствами.
Ничего, милый, мы с тобой разберемся, верно? — мысленно обратилась она к эмирангу.
Ей ответило легкое, утвердительное покалывание.
Создавалось ощущение, что эмр не впервые сталкивается с подобной экосистемой. Инга сделала вывод, исходя из его реакции на перемещение взгляда. Похоже, что он различал, какие из растений опасны, а какие нет.
Откуда бы ему знать? — задумалась девушка. Не мог же он бывать тут раньше?
Хотя, что мы знаем о жизни эмров? — тут же вспомнились слова дедушки Фридриха. Сейчас, в трудную минуту, внезапное ощущение его взгляда, теплого, таящего хитроватую улыбку в сеточке морщин, напомнило о многом, вернуло утраченное на миг самообладание.
