– Думаешь, Хаберсот сделал не все, что мог, в этом направлении?
– Всё; вопрос лишь в том, достаточно ли оказалось его усилий. Он несколькими способами намекнул нам, что мы должны сосредоточиться на поисках мужчины с увеличенного фрагмента фотографии, обнаруженной у него дома, правильно? Вот я и пытаюсь вникнуть в суть и выяснить, с каким человеком мы имеем дело, потому что в настоящий момент, Ассад, я ни черта не понимаю.
* * *
Путь оказался длиннее, чем рассчитывал Карл, и солнце уже садилось. И хотя оставалось не менее полутора часов до наступления ночи, тени уже заметно удлинились и пейзаж обесцветился.
– Карл, здесь какое-то невероятное количество деревьев. Ты сам-то знаешь, куда мы едем?
Мёрк покачал головой.
– Позвони Йонасу Равно; он подскажет, как нам найти то, что надо.
– Скоро шесть, он уже ушел со службы.
– Попробуй. У тебя есть номер его мобильного. И включи громкую связь.
Судя по всему, в этих краях было принято рано ужинать, и потому Равно воспринял их звонок без особого энтузиазма.
– У вас что, нет навигатора? Вы не можете им воспользоваться?
В конце концов он все-таки сжалился и объяснил Карлу, что им надо попытаться найти тропинку, ведущую к речушке Эле О; она ответвлялась от Эленевай напротив таблички, обозначающей начало государственного заповедника, и тут невозможно было ничего перепутать, так как на табличке была нарисована птица в сопровождении не слишком любезной надписи: «Проход запрещен».
Улица Эленевай извивалась, как угорь, и все-таки они нашли табличку, расположенную над другой, меньшей по размеру, которая указывала в сторону тропинки к Эле О, а затем обнаружили тупик и, по всей видимости, заброшенный дом с сараем в окружении заросшего травой участка.
– Странное место. И что ты собираешься здесь делать, Карл? – полюбопытствовал Ассад, когда они вылезли из машины.
Мёрк покачал головой. Сложно было представить себе лагерь хиппи в столь безжизненном месте.
– Быть может, он нам что-нибудь расскажет, – Карл указал в направлении крошечного пятна на тропинке, которое потихоньку двигалось в их сторону.
Они стояли с минуту, пока к ним ковылял мужчина в укороченных штанах. Ему было лет семьдесят пять, не меньше. Сам он, вероятно, считал, что бежит со всех ног. Вообще-то он не собирался останавливаться – возможно, понимал, что ему будет непросто начать с начала, – но все-таки предпочел встать, вытянув руки в стороны и фыркнув, прежде чем наконец ощутил готовность вступить в контакт с приезжими.
– Прекрасно, друг мой, – сказал Карл, имея в виду степень его спортивной подготовки с учетом возраста.
– Да уж, надо встретить шестидесятилетие в форме, – ответил старичок на махровом диалекте, хрипя легкими.
Всего шестьдесят?! Помилуй бог, надо бы поскорее отправить его туда, откуда он явился.
– Вы проживаете поблизости? – спросил Карл.
– Что вы! Я живу в Гамбурге. Просто далековато убежал от дома. Наверное, надо было раньше свернуть.
Ассад рассмеялся. Что ж, значит, у них со старичком сходное чувство юмора.
– В таком случае, я подозреваю, что вы немного в курсе местной истории.
– Что именно вы хотите узнать?
Карл махнул рукой в сторону заброшенного здания и ввел собеседника в курс дела.
– Нас уже сто раз спрашивал об этом тот самый назойливый полицейский из Сванеке, – ответил старичок. – Да, в течение полугода здесь жили какие-то молодые люди. Прежний хозяин не был слишком щепетилен в вопросах зарабатывания денег.
– Почему вы так говорите?
– Потому что тут ошивалась куча хиппи, которые нам тут сдались как собаке – пятая нога. Пестрые тряпки, нечесаные волосы до задницы… Ошивались здесь и занимались какой-то галиматьей, причем явно с мистическим уклоном.
– Например?
– Бегали по земле босиком и махали руками в направлении солнца. По вечерам жгли костры и носились вокруг них, зачастую нагишом. Нам как-то дико было смотреть на это все. – Он ухмыльнулся.
– С мистическим уклоном?
– Да, они разрисовывали тела всякими знаками и молились, словно правоверные католики. Кое-кто говорил, что они последователи Асатру[11], но мы, местные жители, считали их просто ненормальными, как и многих других туристов.