Карл медленно положил трубку. Все это ему жутко не нравилось. Дело с самого начала неслось на него с угрожающей стремительностью – и вот итог.
– Что он сказал? – поинтересовалась Роза, стоя у журнального столика и просматривая одну из стопок макулатуры.
Карл поднялся. Бокалы с алкогольных посиделок Хаберсота были давно убраны на место, а вот шарф и деревянная фигурка по-прежнему лежали рядом с журнальным столиком.
Карл взял фигурку и изучил ее – довольно коряво выполненная статуэтка мужчины, ее будто вырезал ребенок, и в то же время изделие было трогательным и весьма выразительным.
– Сэм сказал, что накануне Хаберсот был очень печален и даже плакал. И что теперь он готов признать: такое поведение было не характерно для этого человека.
– Значит, Хаберсот совершил самоубийство не в состоянии аффекта, я же говорила. Он знал, что застрелится. И, возможно, планировал свой поступок довольно давно.
– Вполне может быть. И в таком случае, я тут, конечно, ни при чем, правда же?
С этими словами Карл осмотрелся, засовывая деревянную фигурку в карман. Несомненно, во всем этом хаосе была некая система. Стопки по правую руку и над буфетом являлись самыми старыми – бумага в них успела пожелтеть; те, что громоздились по пути в смежную комнату, более свежими – бумага сохранила белизну. Папки с металлическими кольцами располагались в алфавитном порядке по темам. На подоконниках складировались всевозможные видеозаписи и различные каталоги.
Мёрк прошел в соседнюю комнату, где уже стоял Ассад, рассматривая доску для заметок, залепленную фотографиями разного формата.
– Что это еще за фигня? – спросил он.
– Фотографии старых микроавтобусов.
Как будто Карл и сам не видел.
Он подошел поближе.
– Ну да, это знаменитая фольксвагеновская «буханка». На снимках одни только старые «буханки».
– Какие еще буханки? Ничего не пойму, Карл!
– Ассад, так прозвали данную модель микроавтобуса «Фольксваген», из-за ее формы[8].
– Вот оно что! А тебе не кажется странным, что все они сфотографированы спереди?
– Кажется. И еще – все они разные. Мне кажется, здесь нет двух совершенно одинаковых автомобилей.
Ассад кивнул.
– Я и не знал, что было так много вариаций этой модели. Красные, оранжевые, синие, зеленые, белые, цвета на любой вкус…
– Да уж, и модификации тоже. Вот этот автомобиль с запасным колесом спереди – один их самых старых. У некоторых сбоку есть стекла, у других нету. Ты посчитал, сколько их тут?
Можно было не сомневаться, что Ассад успел сосчитать.
– Да, сто тридцать две штуки.
– Итак, какая гипотеза имелась у Хаберсота?
– Что Альберту сбила такая вот «буханка».
– Фольксвагеновская, именно! И я тоже так думаю.
– Одна из тех, что помечены крестиком.
– Каким крестиком?
Ассад показал на четыре-пять фотографий, которые действительно были отмечены небольшим крестиком в углу.
– Смотри, все машины на выделенных снимках голубого цвета.
– Вижу. Только, к сожалению, голубые «буханки» были самыми распространенными, – сказал Карл. – В шестидесятые-семидесятые годы их можно было встретить повсюду.
– Карл, и все-таки он отметил не все голубые, а только те, у которых лобовое стекло состоит из двух половинок и с неоткрывающимися окнами в средней части кузова.
– И все же, насколько я помню, данная модель была наиболее популярной. Совершенно типичный, стандартный, ничем не примечательный фургончик, хотя со временем его форма претерпела некоторые изменения.
– Вот на этом стоит жирное пятно, – заметил Ассад. – Гляди! Такое впечатление, что Хаберсот несколько раз ткнул прямо в середину бампера. Как будто хотел сказать: «Ну, вот и ты!»
Карл приблизил голову. Точно подмечено. Это была одна из специальных модификаций модели – с громоздким бампером, усиленным двумя плоскими вертикальными креплениями, к которым, параллельно основному бамперу, была приварена горизонтальная металлическая трубка.
– Ассад, из тех, что с крестиками, этот автомобиль единственный, у которого имеется характерный составной бампер. Молодец, что обратил внимание.
– Карл, а теперь посмотри вон туда. Опять та же самая модель.
Ассад указал в направлении стены, за которой располагалась еще одна комната.
