На стене висела увеличенная копия той же фотографии; она была прикреплена малярной лентой между двумя картинами, которые, как это ни странно, были помечены теми же инициалами, что и пейзаж на стене в Доме собраний. Вероятно, художник был местным.
При ближайшем рассмотрении фотокопии оказалось, что изображение крупнозернистое и нечеткое, так что толком не видно было ни номерного знака, ни лица человека, который запечатлен в момент выхода через водительскую дверцу. Вероятно, степень приближения была максимально возможной для обычной любительской камеры, а может, в момент съемки у фотографа дрогнула рука.
– Карл, смотри-ка, что написано внизу. «BMV/BR CI B14G27, 5 июля 1997 года». Ровно за четыре с половиной месяца до аварии, да?
Но Карл промолчал.
Из размытого облака ветвей серых оттенков от верхнего края фотографии тянулась почти незаметная стрелка, проведенная маркером и указывающая на человека в автомобиле. Она была размером около десяти сантиметров и сопровождалась несколькими едва различимыми словами.
С трудом прочитав надпись, Карл испытал настоящее потрясение.
«Эй, Карл Мёрк, а вот и он» – гласила надпись.
– Куда ты там уставился? – поинтересовался Ассад.
Мёрк тихо вздохнул. По направлению застывшего взгляда Ассад уже понял, на что именно пялился его начальник.
– Боже всемогущий, да он меня прессует, – вновь вздохнул Карл. – И понятное дело, тут не написано имя этого человека.
– Как ты думаешь, удастся ли нам с помощью специалистов Управления добиться более четкого изображения лица?
– Только не с этого источника. – Он повернулся к двери гостиной. – Роза, подойди-ка сюда.
С того момента, как она показалась в дверях, до того, как поняла, что именно они обнаружили, прошло меньше пяти секунд.
– Да уж, ну и делишки…
Карл поджал губы.
– Пути назад нет, – прокомментировал Ассад.
Мёрк долго смотрел на увеличенный снимок, затем в который раз вздохнул. Нет пути назад? Да уж, и впрямь… Он обернулся к Розе.
– Я вынужден констатировать: действительно, некоторые признаки указывают на то, что ты была права относительно Хаберсота. Возможно, он в течение долгих лет подозревал этого самого парня в совершении преступления, но никак не мог найти его и в конце концов сдался. Он решил предоставить поиски другим, хотел выбросить это дело из головы, прекрасно понимая, что не сможет выполнить эту миссию самостоятельно. И самоубийство стало для него не только способом выбить дело из головы, но и дать ему новый ход. В связи с вышесказанным, теперь я так же, как и ты, склонен считать, что он был чуть ли не уверен, что мы приплывем на остров и продолжим расследование. Его самоубийство стало для нас своего рода пригласительным билетом.
– А обратного билета нет, – заключил Ассад. – Но что же может значить BMV/BR CI B14G27?
– Может, инициалы фотографа, а может, какой-то регистрационный номер. Роза, ты просмотрела папки?
Она кивнула.
– Никаких идей в связи с данной последовательностью букв и цифр?
– Нет. Система достаточно простая, тем более что эти папки почти пустые.
– Ну, и что теперь, Карл? – спросил Ассад.
– Вот именно – что теперь?
Мёрк поглядел на своих помощников. Они проработали вместе почти семь лет, раскрыли кучу дел, а их глаза по-прежнему горели от готовности ринуться в бой. Иногда такое рвение заряжало его энергией, иногда – нет. В настоящий момент у них не получилось совершить прорыв, а значит, ему самому предстояло углубиться в имеющиеся факты и извлечь новые сведения хоть из-под земли.
Он барабанил пальцами по стене рядом с фотокопией. Ассад сказал, нет пути назад…
– Ладно уж. Роза, зарезервируй нам гостиницу еще на две ночи. А мы с тобой, Ассад, давай-ка осмотрим дом. Надо понять принцип, по которому сгруппированы материалы, и прикинуть объем груза, который нам предстоит забрать с собой.
