— По дороге никуда не заходил? — опять не удержался Чернов.
— Нет, — ответил Штокин. — Возвращался с моим соседом Гришкой Нецветаевым и еще каким-то мужиком из нашего края. Это я у Гришки узнал, когда на завод заходил.
— Ты на заводе-то тоже был, что ли?
— Сейчас оттуда… Дальше. В понедельник Угораев тоже работал в ночную. И Гришка видел его, как он шел ночью домой с какой-то бабой впереди него. Потом свернул в свой проулок. Сегодня Угораев тоже на работе. Я заходил к мастеру цеха и узнал от него, что смены в бригадах меняются по неделям: от воскресенья до, воскресенья. Характеристику производственную надо? — спросил Штокин. И, не дождавшись ответа, сообщил: — Характеристика хорошая: прогулов нет, опозданий — тоже, дисциплину не нарушает. Работает хорошо. Любит зашибить деньгу. Заработок у него среди первых — сто семьдесят примерно. Все…
Штокин отодвинул бумажку, вытащил из кармана платок и вытер со лба обильный пот.
— А с самим Угораевым не говорил?
— Нет. На работе видел издалека, но подходить не стал. А зачем?
— Да я хотел все-таки поточнее знать, за что он сидел, — сказал Чернов.
— С чего бы это я завел с ним такую речь на ночь глядя?!
— Тоже верно, — признался Чернов.
— В бумажке моей, Олег Владимирович, все записано, — показал Штокин на листок и подвинул его к Чернову. — И фамилия мастера, с которым я говорил, и адрес Петуниных, у которых живет Угораев. Что еще надо?
Чернов не успел ответить.
В кабинет зашел Алферов с ботинком в руке.
— Черт-те что творится! — заговорил от двери. Подошел к столу и показал ботинок. — Мартьяновский. В вытрезвителе сняли…
Чернов молча смотрел на ботинок. Обыкновенный рабочий, только староватый. Но на подошве отчетливо просматривались пупыри, точь-в-точь такие же, какие отпечатались на листе бумаги в магазине, когда там произошла кража…
— Заходил к Маруське Банниковой, но опять не застал, — отчитывался Алферов. — Дом темный стоит, видно, все еще не вернулась…
— Загуляла, наверное — вмешался Штокин. — В восьмом часу я видел ее в нашем краю, шла куда-то. И в том самом платке!..
Зазвонил телефон, Чернов взял трубку. Во время разговора молчал. Только в самом конце разулыбался. Сказал всего одно слово:
— Спасибо.
Повесив трубку, объяснил весело:
— Вот как надо работать! Заведующий горторготделом звонил. Сообщил, что папирос «Дели» в Нижние Серги последние три месяца не привозили. В райпотребсоюз — тоже. До девяти часов заставил людей работать!.. Завтра, сказал, сообщит, когда получали эти папиросы последний раз. — И сказал Алферову: — Извини, прервали нас, рассказывай…
— А я все рассказал, Олег Владимирович. Привез, как надумали, Мартьянова в вытрезвитель, сгрузили как полагается. Он же — ни рукой, ни ногой. Стали заносить на руках. Я подхватил его за ноги и чуть не выронил: ботинки увидел… — Алферов покрутил головой. — Час от часу не легче: одна — в этом окаянном платке, другой — в ботинках… Что хошь думай!
— Вот тебе и трус! — усмехнулся Штокин.
— А ведь трус, товарищи, честное слово, трус! — стоял на своем Алферов и, видимо, сам удивлялся больше всех, так как с его лица не сходило недоумение.
— Вы понимаете, товарищи, — сказал Чернов, — что в этом деле у нас начинает скапливаться много барахла, в котором необходимо как можно быстрее разобраться: платки, ботинки, сапоги, в которых был Маруськин гость. К утру сутки минуют, как совершилась кража, а может, и двое: в понедельник-то в магазине был выходной… Мы же все на месте топчемся.
— Маруську-то искать сегодня? — спросил Алферов. — Время — одиннадцатый час доходит: жена потеряла уже наверняка.
— Жена — не волк, в лес не убежит, — ответил Чернов. — Я тебя, Василий Васильевич, не уговариваю, но ведь сутки проходят, а злодей все еще над нами улыбается. Мне, например, простое самолюбие спать не дает, не говоря про служебный долг! Ты подумай, что получится, если преступник хитрее нас окажется? Мы в Нижних Сергах подметки у ботинок нюхаем, а наш печник-ювелир сидит где-нибудь в московском ресторане и пьет шампанское за наше здоровье… Жуть подумать!
— Ладно, понял, — сказал Алферов. — Я все равно найду, приведу Маруську-то… А вы-то спать не хотите?