Берар одним словом вывел их из затруднения. Решительно, этот душитель сделался для них настоящим ангелом-хранителем. Гипнотический сон – вот средство, к которому он прибег.
Так как Мэри была чрезвычайно податливым и чувствительным субъектом, то факиру не стоило большого труда усыпить ее. Едва она впала в транс, как увидела лагерь афридиев и описала его в нескольких словах; там же она увидела и своего отца, да, своего отца, заключенного вместе с лейтенантом Тейлором в маленьком уединенном домике. Ее очаровательное личико, прояснившееся было при виде обожаемого отца, исказилось от скорби, когда она произнесла ужасные слова:
– Узники!.. Пленники мятежников!.. Плачь, бедный Патрик. О Боже мой! Защити его! Он приговорен к смерти! – стонала бедная девушка, голос которой прерывался от волнения.
– А когда это произошло? – спросил Берар.
– Несколько часов тому назад…
– Теперь мы знаем все, что нам нужно, – сказал Бессребреник. – Разбудите ее поскорее, факир, и составим план: каждая минута дорога! Скажите, как далеко до Пешавара?
– Около 1200 миль.
– 1700 километров!.. Это ужасно! А какой самый ближайший к нам город?
– Гайя, господин.
– А есть ли там железная дорога?
– Да, Сагиб!
Патрик и Мэри во время этого краткого разговора рыдали, обняв друг друга, и с мольбою смотрели на капитана глазами, полными слез.
– На каком расстоянии от Гайи мы теперь находимся?
– На расстоянии сорока миль!
– А за сколько времени Рама может нас доставить туда?
– Часа через три, Сагиб.
– Превосходно! Теперь, мои милые дети, мужайтесь и надейтесь! Мы сделаем все возможное для спасения вашего отца. Нам понадобятся деньги… много денег… а так как недаром зовут меня Бессребреником, то будьте моими банкирами.
– Сударь, – сказал с достоинством Патрик, вытирая слезы, – самое лучшее применение, какое только мы можем найти сокровищам, это употребить их все, до последнего гроша, для спасения нашего отца! Мы будем вам бесконечно признательны, и я, и сестра моя, если вы будете располагать капиталами нашей семьи как своими собственными.
Так как в данную минуту дело было гораздо важнее слов, то Бессребреник немедленно вскрыл старый сундук. Блеск содержимого сундука положительно ослепил всех. Мэри нисколько не ошиблась, оценив в колоссальную сумму сокровища, заключенные в сундуке. Там находилось громадное богатство, еще сорок лет тому назад представлявшее сумму в 25 миллионов франков, а стоимость находившихся там драгоценных каменьев теперь удвоилась. Бессребреник быстро прочел опись, подписанную и скрепленную печатью детей, затем вынул около трех тысяч фунтов стерлингов, то есть 75 тысяч франков золотом. Сделав это, он перевязал сундук тростниковыми веревками и снова укрепил на спине Рамы. Впрочем, замки сундука пришлось сломать. Не теряя времени, каждый занял свое место в корзине на спине слона. Берар взял в качестве проводника туга, и слон наконец тронулся в путь по направлению к Гайе.
Через три часа запыхавшийся от быстрого бега Рама достиг первых домиков города, в котором насчитывалось до 70 тысяч жителей. Путешественники узнали от факира, что Гайя город священный, чтимый наравне с Бенаресом, Аллагабадом и Джагернаутом. Еще за 600 лет до Рождества Христова, во времена, когда Сакиа-Муни стал проповедовать там свое учение, в Гайе находился университет и много разных школ. Факир сообщил, что здесь самые интересные памятники первобытной Индии, но белых интересовала лишь одна достопримечательность этого города, да и то – продукт европейской культуры, а именно железная дорога. Им указали центральную станцию, и они моментально отправились туда. Бессребреник попросил позволения переговорить с начальником станции. Капитана проводили к нему вместе с женою, Патриком и Мэри, а Берар, Марий, Джонни и туг остались караулить слона, на спине которого находились сокровища. Бессребреник решил идти ва-банк, да и обстоятельства ему благоприятствовали. После холодного обмена поклонами, которыми англичане приветствуют незнакомого человека, капитан Бессребреник, взяв детей за руки, сказал:
– Имею честь представить вам, милостивый государь, детей несчастной герцогини Ричмондской, погибшей, как вам, конечно, известно, такой трагической смертью. – И добавил: – Что же касается меня, то я – их опекун, а эта особа – моя супруга.
