Без дорог - страница 66
Почти напротив него, бессмысленно перебирая пальцами, сидел Самородков и с трудом что-то припоминал. Его лицо постепенно оживлялось и тупое, упрямое выражение наконец сменилось молодой, задорной и загадочной улыбкой. Рука потянулась к карандашу и вывела на крышке деревянного стола мелкие, как бисер, четкие цифры. В результате подсчетов получилось число двести пятьдесят, и Самородков, откинувшись назад, облегченно захохотал.»
Алексей Владимирович забыл о потухшей во рту папироске, мундштук которой он пережевывал, и вопросительно посмотрел поверх очков на смеющегося Самородкова.
— У вас, Алексей Владимирович, такой ошибки никогда не получится! — объявил наконец тот, когда кончил смеяться.
— В чем дело, Самородков? Почему? Объясните!.. — тихо попросил начальник.
— Вы слишком маленького роста.
— А причем же тут рост? Не понимаю.
— А видите, на болоте штатив очень глубоко уходит в мох и горизонт инструмента низок. Кроме того, кругом все колышется и колеблется, а отсчитать надо сразу в момент команды. Ложиться, стоять или садиться на двух жердочках кладей рядом с инструментом нельзя — уровень непременно уйдет, а поэтому я приспособился отсчитывать, наклонившись над инструментом сверху, но при этом получалось прямое изображение. А тут, помнится мне, я дважды обругал реечника за то, что он не перевернул рейки и цифры были перевернуты. Смотрите, отсчеты везде почти на пределе — около двух с половиной метров, а тут единственный всего шестьсот пятьдесят миллиметров. Замените его дополнением до трех метров, это будет отсчет на заднюю рейку, вычтете 2100 мм отсчет на переднюю рейку. Вы получите правильное превышение, но знак будет обратный — не плюс, а минус.
— Ну и ну, молодой человек! Кто же бы смог до этого додуматься?! — Алексей Владимирович покачал головой и отбросил коробку со спичками.
— Сами условия подсказали, что пузырек уровня легче устанавливается именно так, сам стоишь на двух бугорках и инструмент у тебя между ногами где-то внизу на кладях увязает по самую головку, а рейки перевернуты. Ну а изображение будет прямым. Тут горизонт получается вроде естественный, водяной, и сам себе видеть не мешаешь. А для отсчета — физкультурное упражнение — наклон корпуса вперед до поклона нижайшего… Много пришлось на болоте таких поклонов сделать! А вы говорите — колья вбивать! Да ежели колья из леса таскать, то через болото не три, а шесть дней идти надо! Да не везде и кол-то в «моховой подушке» задержится!
Алексей Владимирович молча, с недоверием покачал головой, но исправил «жука» в журнале своей рукой. Резким движением, точно отмахиваясь от чего-то — «будь, что будет», он бросил изжеванный окурок в окно и весело крикнул.
— Эй! Терещенко! Да куда вы там провалились?
А когда в дверях появилось заспанное лицо завхоза, распорядился:
— Выдайте ему теодолит и прочее снаряжение. Пошлем его на новые высотные ходы между маршрутами, пройденными с анероидами. Так надежнее будет.
— Разрешите закурить папироску? — спросил Самородков, и Алексей Владимирович протянул ему свою пачку.
Прошло всего два месяца, как кончилась Великая Отечественная война, и время было еще тяжелое… На дорогах к западу от Москвы железнодорожные пути наполовину разобраны, мосты наведены временные, в насыпях и по обочинам дорог воронки от сброшенных с самолетов бомб. На запад еще шли специальные воинские и товарные поезда, а оттуда привозили раненых и металлолом. На Белорусско-Балтийской железной дороге по одному наскоро уложенному пути начиналось с грехом пополам движение поездов по расписанию. Почернелые, некрашеные с самого начала войны, станции стали разъездами. На них в ожидании встречных поездов шумно пыхтели паровозы, выбрасывая столбы черного дыма от Печорского и Кузбасского угля. Донбасс еще не был восстановлен.
Как в двадцатых годах, единственный для перевозок местного населения поезд — «пятьсот веселых» — ходил один раз в сутки и не вмещал всех желающих попасть из пригородов в Москву. Нужда заставляла ехать с вещами и мешками хотя бы на крышах, в тамбурах, на подножках и буферах. Кто не мог сесть на поезд, обращался за помощью к попутным шоферам. По разбитым большакам, старым шоссе и автострадам сновали отечественные и трофейные автомашины.
