В административном корпусе мы поговорили с директором, у которого в это время сидел финансовый ревизор. По-видимому, в больнице были еще и какие-то злоупотребления.
Приняли нас очень хорошо и угостили чаем, но к чаю ничего не подали. Единственный магазин давно закрылся: где нет денег, ничего нельзя продать.
Когда мы шли к машине, к нам подошел старик.
— Монганга, оставайся, — сказал он.
— Скоро к вам приедет хороший монганга, — обещал областной врач.
Я подумал о моем конголезском коллеге, который не забывал эти слова: «Монганга, помоги!». Он учился, чтобы помогать, потому что хотел этого.
Как часто наши усилия бывали напрасны! Однажды ко мне привезли ребенка, который поел ядовитой маниоки. Было поздно, мы не смогли его спасти. Пока мы хлопотали вокруг малыша, родители стояли рядом как вкопанные и боялись даже дышать. Когда он скончался, они бросились наземь, рвали на себе волосы, бились головой о пол… и вдруг словно онемели. Мать взяла тело ребенка на руки и вынесла из палаты. На дворе собрался весь род. Не переставая причитать «моана нкуфа» — «ребенок умер», они все вместе ушли.
Однажды после грозы в больницу доставили женщину, пораженную молнией. Целый час мы пытались привести ее в чувство, хотя было ясно, что она мертва. Все это время муж сидел рядом и гладил ее волосы. Когда я поднялся и он по моему поведению понял, что ничто не может ей помочь, он опустился на колени и стал говорить. Его слова хватали за душу сильнее любых рыданий. Палата была полна людей, и он обращался ко всем. Он рассказал, как познакомился со своей будущей женой, как она родила ему пятерых детей, как она их воспитывала, как трудолюбива была, как заботилась о нем, если он болел. Это была полная биография его подруги, полезного и хорошего человека.
Ни на одних похоронах я не слышал такого трогательного некролога.
Бывали случаи и комические.
Одна женщина разрешилась от бремени уродом, лишенным мозга. Ее муж, высокопоставленный чиновник, хотел обязательно поговорить со мной, хотя сестра ясно сказала ему, что ребенок родился мертвым и тут ничего нельзя изменить. Он настаивал на своем, и меня вызвали. Выслушав мои объяснения, он спросил:
— Вы говорите, у него не было мозга?
— Да, не было.
— И я должен этому поверить?
— Вы можете сами убедиться, что это так.
Он помолчал, подумал, а затем сказал:
— Не хотите ли вы этим сказать, что я безмозглый дурак?
— Что это вам пришло в голову?
— Как может мой ребенок не иметь мозга?
Я объяснил все сначала, хотя понимал, что зря стараюсь. Он ушел, не сказав ни слова. Я знал, что его угнетало: коллеги будут смотреть на него свысока. Ведь он произвел на свет сына без мозга.
Как монганга я должен был помогать и там, где было меньше оснований для печали и больше для радости. Юмор — одна из важных сторон нашей жизни, и читатель имеет на него право.
Как-то в приемные часы ко мне пришел сержант.
— Доктор, мне нужно свидетельство, что я не могу носить солдатскую обувь.
— Почему же?
— У меня опухают ноги.
— Покажите! — Я покачал головой. — Никакой опухоли.
— Опухоль появляется после пяти километров!
— Вы пришли из лагеря?
— Да.
— Это как раз пять километров. А опухоли нет.
— Я сказал, свыше пяти километров.
— Хорошо. Сходите в город и обратно. Посмотрим, опухнут ли ноги.
— Вы меня не поняли. Мне нужно свидетельство, что я не могу носить сапоги. Если я не буду носить сапоги, я не смогу маршировать. Если я не буду маршировать, ноги не будут опухать. А вы хотите наоборот.
Собственно говоря, он был прав, но я настаивал на своем, и он ушел, возможно даже в город, но обратно не вернулся.
Одному человеку все же удалось меня перехитрить. Он ворвался ко мне с криком:
— Господин доктор! Помогите моей жене!
— Что случилось?
— Идите скорее в корпус Д! — Это был женский корпус.
Там я увидел женщину, укладывавшую вещи. Утром ее выписали после операции. Я пристально посмотрел на мужа.
— Ну что? Где горит?
— Моя жена не может так уйти из больницы!
— Чего ей не хватает?
— Витаминов! Как же она восстановит свои силы? Ей забыли их прописать!
Однажды молодой человек попросил меня прописать ему что-нибудь против импотенции. Учитывая его юный возраст, я спросил, как давно у него такое состояние. С самым серьезным видом он ответил:
