Тут я вспомнил о почтальонах, которые, застряв с машиной где-нибудь в потопото, километров пятьдесят шагали с почтовой сумкой на спине. Когда они добирались до почтового отделения, население встречало их громким «ура!». Эти высокие спортивные рекорды показывают, что у африканцев чувство ответственности развито гораздо сильнее, чем это изображают расисты.
— Вперед, в Бута! — скомандовал я своей лучшей половине, и она сразу стала укладываться. Заметив, что она всовывает в тюк пару подушек, я запротестовал:
— К чему это? Мы будем там через пять часов, выедем в шесть утра, а пообедаем уже на месте.
Не обращая внимания на мои протесты, жена добавила еще два одеяла.
— Помнишь поездку в Акети, когда мы застряли?
— Ну ладно, — сказал я.
Ночевать в джунглях, действительно, — небольшое удовольствие.
В Конго каждая поездка сопряжена с риском, и к возражениям жены стоило прислушаться. Мы с ней уже проделали несколько тысяч километров по дорогам в джунглях, однако сейчас они были особенно плохи. После дождя латерит опаснее тифа, коварнее улыбки Клеопатры и неумолим, как судьба. Поэтому мы благословляли сухой сезон, даже если после каждой поездки машина и все пассажиры были обсыпаны красной пылью к походили на индейцев. Дороги изборождены глубокими колеями. Попадет машина в такую колею — и пиши пропало. В сухую же погоду высохшие от жары края колеи превращаются в острые ножи и угрожают покрышкам. Недаром мы возили с собой лопаты и топорики.
Потопото, проклинаемое водителями, — благословение для местных жителей. Они обмазывают им бамбуковые остовы строящихся хижин. Стены высыхают на солнце и не уступают в твердости цементу. Бамбукобетон, так сказать. Потому деревни располагаются вдоль дорог, где потопото сколько угодно.
Однако я несколько уклонился в сторону, а в поездке уклоняться от дороги весьма опасно. Вот проходит дорога, и держись ее. Свернешь в чащу — конец! Хочешь не хочешь, ты должен ехать по избранному пути до места назначения, ибо кругом джунгли.
В Конго относительно густая дорожная сеть. За редким исключением, во всех провинциях есть вполне приличные магистрали. Однако из ста тысяч километров дорог лишь около тысячи или немногим больше имеют асфальтовое или бетонное покрытие. Леопольдвиль соединен с Матади превосходным шоссе. То же можно сказать о первых ста шестидесяти километрах строящейся автострады Леопольдвиль — Киквит, но дальше идет песок. В таком же состоянии многие главные шоссе. Несмотря на сто сорок четыре аэродрома, обеспечивающих быструю связь с самыми отдаленными пунктами страны, несмотря на двенадцать тысяч километров судоходных рек, успешная эксплуатация природных богатств Конго была бы немыслима без разветвленной сети дорог. Даже пять тысяч километров узкоколеек, образующих становой хребет «национальной артерии» и обеспечивающих перевозку руды и полуфабрикатов из Катанги в Матади, не могут заменить дорог, тем более что Чомбе перерезал эту артерию, заставив страну страдать от «малокровия».
Без дорог авиалинии и порты были бы беспомощны. Восемьдесят процентов грузооборота идет в глубь страны и оттуда. Деревни и плантации обслуживаются грузовиками португальских и греческих торговцев. В дни мира и во время мататы, в дождь и под палящим солнцем они ездят от одного населенного пункта к другому, от одной торговой станции к другой. Ими руководит отнюдь не человеколюбие; если барыш меньше сорока процентов, они и пальцем не пошевелят. Однако они спасают людей от голода, тогда как американские миссионеры заботятся лишь о душах. Миссионеры летают на маленьких самолетах, доставляя миссиям все необходимое, а «черным душам» — спасение. Церковь идет в ногу со временем! На затерянных в джунглях тропах мы нередко встречали настоятельницу женского монастыря с монашками в собственном «фольксвагене», а в Инонго один молодой священник приобрел мотоцикл, вызывавший у молодежи особое восхищение. Мотоцикл завербовал больше новых христиан, чем все проповеди господина священника. Итак, все, кто пекся о душе или теле населения, передвигались на колесах: духовные лица, португальские торговцы и, наконец, я.
