Бак энергично чистил зубы, брызгая зубной пастой на зеркало и время от времени строя себе рожи.
— Конечно, — продолжал разговаривать с собой Бак, — у тебя есть ряд недостатков, ты много куришь, ведешь малоподвижный образ жизни, но зато какая у тебя голова? У тебя изумительная голова, можно сказать первая голова по величине во всем Сан-Франциско. Ты имеешь привычку все особенности и слабости человеческой души переводить на язык шахматных комбинаций. Когда тебе говорят, что именно шахматам ты обязан своим успехам, ты лениво отмахиваешься, это кажется тебе грубой лестью. Шахматы — это лишь набор фигурок из слоновой кости. Они не могут никого ничему научить. Так же, как стол или подоконник не могут тебя ничему научить.
Но все это были только фантазии, грезы Рони. Не было ни раннего весеннего утра, не было уже в живых и его отца. Ночь. Тишина. Лунное небо нависало над ним. Рони лежал в прохладной траве и разглядывал маленькие сверкающие звезды. Бэтмэн, как привидение, склонился сверху, и спросил:
— Ну, как ты, велосипедист?
— Нормально, — ответил Рони. — Я хотел его испугать, но он не воспринял меня всерьез.
— В следующий раз, когда захочешь испугать, запасись танком или хотя бы бронетранспортером, — посоветовал Бэтмэн. Потом ласково и бережно поднял легкое тельце мальчика на руки и понес к дому.
Он его нес, а Рони рассматривал нереально белую луну, которая, как череп мертвеца, светилась в ночном небе.
Наутро в департаменте полиции лейтенант Хавровски распекал Бэтмэна. А Рони стоял рядом и вынужден был все слушать, опустив глаза в пол.
— Ну, что, пулеметчики-автоматчики, вы там обалдели уже совсем? Устроили стрельбу посредине жилого квартала, переполошили целый микрорайон и сейчас стоите передо мной, как ни в чем не бывало.
— Ну и завелся твой лейтенант, — прошептал Рони Бэтмэну.
А лейтенант все распекал и распекал их, горячился, кричал, жестикулировал. Он приблизился к таким оборотам речи, что еще немного и Бэтмэн запустил бы в него тяжелой бронзовой статуэткой.
— Отдай мне значок! — кричал Хавровски на Бэтмэна. — Отдай, и больше ты его никогда не увидишь! Моему терпению пришел конец.
— Я не выношу, когда он это делает, — шепнул на ухо мальчику Бэтмэн, а громко добавил: — Значок с меня снимешь с мертвого, конечно, если захочешь.
— Ты мне его отдашь! — Хавровски перегнулся через стол и сорвал с груди Бэтмэна блестящий полицейский значок.
Бэтмэн презрительно взглянул на своего босса и сказал: — Не суетись, начальник.
Придет время, и ты сам позовешь меня играть в мальчиков-колокольчиков, потому что только я умею играть по-настоящему.
Бэтмэн вышел из кабинета. Следом за ним, показав лейтенанту язык, выбежал и Рони.
Почти все сотрудники департамента полиции провожали Бэтмэна сочувственными взглядами.
Рони, как и во время своего первого посещения отдела, с удивлением рассматривал бесчисленные помещения департамента полиции. Он прислушивался к разговорам, которые звучали со всех сторон.
Один детектив рассказывал другому:
— Макс, вот ты мне не поверишь, но все было именно так, как я тебе говорю.
— Ну ладно, рассказывай, только не долго, а то от твоих разговоров тараканы дохнут, и я опаздываю в столовую.
— Так вот слушай, — говорил ему полицейский с блестящей лысиной, удобно усевшись в вертящееся кресло и забросив ноги на стол.
— Я готов слушать, — отвечал Макс, откупоривая банку пива.
— Позвонила женщина и пригласила к телефону меня.
— А почему тебя?
— Потому что меня все знают. Так вот она сказала, что у нее с потолка капает кровь и прямо на ее постель.
— Ты, конечно же, сразу выехал, старый развратник!
— Не сразу, сначала я доложил лейтенанту. Он, как водится, не поверил и разозлился. Тогда я дал ему трубку.
— И что, лейтенант сам поехал?
— Будет он отрывать свою задницу от кресла!
— Поехал ты?
— Да, и еще прихватил с собой пару парней. А когда мы приехали, то обнаружили в квартире гору трупов. Но один человек был жив. Я его полночи допрашивал. Выяснилось, что это грязные вьетнамцы, торговцы героином, не поделили выручку и перерезали друг друга. Не поверишь! Кровищи было по колено!
