- Знание или предположение? Ланье пожевал губами.
- Не может он быть человеком. После таких передряг - не может. К тому же, он чего-то недоговаривает. Вот только непонятно, почему.
- А что, он уверен в успехе? - поинтересовался Ольми.
- Не думаю.
Снова подошел Мирский.
- Я уже не нервничал... с незапамятных времен. А ведь здорово!
В Корженовском поднималось раздражение.
- Вы хоть чувствуете ответственность?
- Простите? - Мирский замер на месте и пристально, озадаченно уставился на Инженера.
- Вы нас... вы меня толкаете к решению, которого я сорок лет стараюсь избежать! Если столкнемся с яртами, это может привести к катастрофе! Мы потеряем все! - Он поморщился. - В том числе Землю!
- Меня это беспокоит больше, чем вы думаете, - заявил Мирский. - Но на карту поставлено кое-что поважнее, чем Земля.
Корженовский был неумолим.
- Если вы и впрямь ангел, господин Мирский, то вряд ли так трясетесь за свою шкуру, как мы.
- Ангел? Вы на меня сердитесь? - На лицо Мирского вернулось безучастное выражение.
- Я сержусь на эту дурацкую ситуацию, - ответил Корженовский, немного втягивая голову в плечи. - Извините за вспыльчивость. - Он поглядел на Ольми, который слушал со сложенными на груди руками. - Нас обоих раздирают чувства. Господин Ольми был бы рад вернуться к своим бумагам и оберегать Гекзамон в Пути, а я в восторге от перспективы открытия. Та моя часть, что принадлежит Патриции Васкьюз...
Ланье чуть не съежился, когда Корженовский посмотрел в его сторону.
- ...Ей вообще не терпится. Но одно дело - амбиции наших не слишком ответственных эго, а другое - безопасность Гекзамона. Да, господин Мирский, они могут очень сильно не совпадать. Доводы у вас, конечно, железные, вот только беззаботность мне совсем не по нутру. - Инженер опустил глаза и глубоко вздохнул.
Мирский промолчал.
- По правде говоря, - вступил в беседу Ольми, - на Гекзамоне и без вас хватает голосов в пользу открытия.
- Благодарю за разъяснения, - спокойно произнес Мирский. - Я недостаточно хорошо понимал ситуацию. Видимо, к Нексусу нужен осторожный подход.
Возле двери зала появилась Земля, опоясанная спиралью ДНК, - символ заседающего Нексуса Земного Гекзамона. Рядом материализовался дубль председательствующего министра Дриса Сэндиса.
- Полный кворум, - сообщил он. - Милости просим на заклание.
Мирский расправил плечи, улыбнулся и первым направился в зал. Ланье вошел последним и, пробираясь к своему креслу, вспомнил, как сам выступал в Осеграде перед Нексусом Бесконечного Гекзамона. Как давно это было...
Мирский невозмутимо вошел в прозрачную сферу детектора лжи перед трибуной председательствующего министра. Соседнюю трибуну занял президент Фаррен Сайлиом. Ланье уткнулся взглядом в пиктор перед креслом, страшась нового изнурительного натиска воспоминаний и одновременно с нетерпением дожидаясь начала заседания. Что нового скажет Мирский на этот раз? Какие откроет подробности?
ГЕЯ
Киргиз в черном суконном мундире вел допрос в экспедиционной палатке. Он сидел по-турецки в центре круга, состоящего из пяти его солдат, Оресиаса, Джамаля Атты, Деметриоса и Люготорикса. Прочие стояли вне круга, с ними Рита; руки у нее были связаны тонкой веревкой. Видимо, участие женщин в военной экспедиции было для киргизов немыслимым; никому не удалось убедить их в том, что Рита начальник.
В круг вошел тощий и жилистый коротышка-толмач в русском мундире современного образца: тускло-коричневый китель с металлическими знаками различия на воротнике, льняные штаны в обтяжку и полусапожки из мягкой кожи. Смахивающий на быка командир-киргиз говорил, а коротышка переводил на государственный греческий.
- Я Батур Чингиз. По велению моих почтенных господ, русских из Азовской Мискны, контролирую этот квадрат пастбищ. Вы нарушители границы. Мне угодно выслушать ваши объяснения и передать их по радио господам. Не соблаговолите ли начать?
- Мы научная экспедиция, - сказал Оресиас. Толмач ухмыльнулся, но перевел. Батур тоже улыбнулся, обнажив желтые зубы.
- Я не настолько глуп. Чем рисковать головами, можно было обратится к нашим ученым. Они бы помогли.
