Очень трудно было достать билеты на матч «Ботафого» — «Васка да Гама», поэтому наверху люди сидели на ступеньках лестниц и, как потом утверждала статистика, число зрителей превышало двести тысяч. А в проходах еще толпились продавцы мороженого и прохладительных напитков. Продавцы совсем забыли про дело, они переступали с ноги на ногу и громко подбадривали футболистов (словно их крики можно было услышать в мощном реве стадиона), и это, конечно, шло в убыток торговле. Но их можно было понять. Уж слишком хорошо играл Армандо, центрфорвард «Ботафого». Он был просто великолепен, он проходил защитников, как нож масло, а когда он забил второй гол, а судья не засчитал, определив офсайд, возмущению трибун не было предела.
Солдаты, занимавшие первые ряды, встали и взялись за руки, ожидая напора разъяренных болельщиков.
Ошибка судьи не обескуражила «Ботафого». И хотя счет был ничейный (1:1), вся игра шла у ворот «Васка да Гама». Армандо легко прошел трех защитников, но его партнер не понял маневра, не успел на передачу. Но вот мяч опять попал к Армандо. Два защитника растерянно топтались перед танцующим форвардом. Сейчас должна была последовать передача или серия финтов. Стадион орал: «Давай, Армандо, еще гол!»
Поэтому никто не обратил внимания на зеленый самолет спортивного типа, который вдруг откуда-то с высоты спикировал к чаше стадиона и, резко вывернув вверх, словно растаял в лучах солнца.
Впрочем, наблюдать, куда скрылся самолет, уже было некому. Предмет, сброшенный летчиками, едва лишь коснулся поля. Через несколько секунд вылетели все стекла в окнах домов и отелей, окружавших стадион.
Говорят, там тоже были раненные осколками стекла, но о них сразу же забыли, потому что весть об ужасной катастрофе навела панику в городе.
Зеваки и полиция, стоявшие снаружи стадиона, у ограды, сначала не поняли, что произошло. Как рассказывали очевидцы, больше всего их поразила наступившая тишина. Поодиночке и группами они потянулись к входу на трибуны, причем впереди шли полицейские — на всякий случай, чтобы не допустить прохода безбилетников.
Зрелище, открывшееся им, нельзя передать словами. Очевидно, бомба была какая-то особенная. Трибуны стадиона уцелели, только обуглились деревянные перила. Но люди — все зрители до единого человека, все были мертвы.
Через полчаса в городе творилось что-то невообразимое.
Машины с солдатами, полицией, пожарные грузовики и кареты «скорой помощи» прорывались к стадиону. А навстречу им поток машин, в каждой из которых сидели от пяти до двенадцати горожан, плачущих, орущих и причитающих, спешили из города. Все боялись новой бомбы.
