Бесконечность и дальше - страница 21

Рафат опять сунул руку в карман.

– Как-то я не понял… – рука стала липкая, к пальцам приклеилась бумажка. – Не сказать, что нет чак-чака, но и что он есть – я тоже не ручаюсь.

Света подала Рафату платок.

– Да ладно, все уже наелись, – махнул рукой Артём.

– Э-э-э, – неопределённо ответил Григорий.

А Тихон очень определённо сказал:

– Слово добро есть. Если дальше азбуку читать, то получается «Слово – добро есть».

– Слово – это добро, богатство, достояние, – расшифровала Милена.

– Мои слова – моё богатство! – спел Рафат. Он эту строчку по «Ретро-радио» услышал у папы в маршрутке.

Вот интересно получается. Богатство, а потрогать нельзя. И в магазине ничего не купишь. Но если бы пришёл злой волшебник и сказал: «Я тебе дам много-много денег, а ты мне за это все слова, которые знаешь», я бы не согласилась. Попробуйте несколько дней не разговаривать и даже не думать словами и поймёте почему.

После школы мы играем на школьном дворе. Пока родители или бабушки не приходят и не разбирают нас по домам. Потому что одним первоклашкам домой ходить опасно.

– Мне, знаете, как опасно одной домой ходить! – сказала Нора. – У нас во дворе возле мусорки собака огромная живёт. Ничейная. Сначала она была чейная, но они её выгнали. Мои папа с мамой её ужасно боятся. А когда они на работу уходят, я её печеньками кормлю. С балкона.

– Мне тоже опасно, – сказала я. – У нас во дворе, возле мусорки, дядька живёт. Он, правда, не очень огромный. Но тоже ничейный. Я пока не пробовала его печеньками кормить.

– Тоже мне, нашла опасность! – махнул рукой Артём. – У меня этих дядек под окном – сто, а может, даже тыща. Только они не возле мусорки, а возле забора. А забор возле завода, на котором водку с вином и пивом делают.

– Они что, подсматривают? – спросила Нора.

– Нет, они нюхают. Им там вкусно пахнет, – объяснил Артём. – А ещё из-под забора ручеёк бежит. Они из него пьют.

– Это же вредно, – возмутилась я, – из луж пить. Козлёночком можно стать.

– Вот меня и не пускают одного мимо завода. Наверное, думают, что кто-нибудь из них станет козлом и забодает.

– А у нас возле дома совсем невкусно пахнет, – пожаловалась Тоня.

– У нас воняет. Мы возле завода живём, на котором дым делают, – продолжила Таня. – Может, там и ещё что-то делают, но мы не видели.

У каждого было что рассказать. У кого – про машины, которые стараются задавить, когда переходишь через дорогу. У кого – про большие ямы, которые выкопали, чтобы люди туда сваливались.

– Я вот не могу понять, – сказала Ирина, – ведь и ямы, и заводы, и ничейные собаки – это всё не само собой появилось. Это всё люди смастерили. А зачем люди так делают, чтобы им самим плохо было?

– Мы не делаем! – закричал Слава.

– Мы-то, конечно. Что мы, дураки, самим себе жизнь портить? – согласилась Света.

– Тогда получается, это взрослые делают? Наши родители, что ли? И наши тёти с дядями? Чтобы нам одним домой нельзя было ходить? – удивился Коля Ульянов.

Вот, честно скажем, не ожидали мы такого от взрослых. Если им хочется нас из школы встречать, ну просто так бы и сказали. А то начинают всякие гадости по дороге подстраивать и потом пугать.

В субботу у нас нет уроков. В субботу у нас экскурсия. Вообще-то мы с удовольствием пошли бы в нашу лаборантскую, проверить, как там зверушки и дерево. Но нас уже ждал автобус. А за рулём сидел папа Рафата. Мы поехали в музей Человека. Некоторые, кто не выспался, ворчали, что, мол, можно было дома встать перед зеркалом и хорошенько себя рассмотреть – вот тебе и экскурсия в музей Человека. Но Милена сказала, что человек снаружи не такой интересный, как внутри. Тогда Даня заплакала, подумав, что в музее всех будут разрезать и показывать, у кого что внутри. Пришлось остановить автобус и купить сладкой ваты. Во рту всё слиплось, и Даня больше не могла плакать, а только шмыгала носом.

– Раньше люди не умели плакать, – посмотрев на Даню, начал экскурсию директор музея Человека и, получается, – Главный Человек. – Потому что, если бы они заплакали, то сразу бы размокли.