Никогда еще я так не ошибался. В следующие три дня группа профессора Вааля в полном составе очутилась в изоляторе «Приюта» с признаками лихорадки в острой стадии. С трудом утихомирив еще троих неистовых борцов против земно-водного гнета, я вернулся в кабинет, где меня дожидался сам профессор. Сидя на кушетке, Вааль мурлыкал себе под нос очередную песенку — «Я на Солнышко лечу».
— Что с моими мальчиками, Альберт?! — с трудом прервавшись, спросил он.
— Пока не знаю. Разве что вы сможете просто и доступно объяснить, чем именно вы занимались.
— Просто?
— Да.
— Доступно?..
— Именно!
— Мы вычисляли алгоритм для построения Хеш-Монолита, — сказал профессор и замолчал.
Ах, вот оно что! Да-да, теперь мне осталось только выяснить, что такое «Хеш», а заодно уж и «Монолит»…
— Профессор Вааль!
— Да, Альберт? — прикрыв глаза, он с отсутствующим видом шевелил пальцами: «Та-та-та. Та-та-та-та-а-а…» Несмотря ни на что, музыка царила в его душе.
— Профессор, с вами все в порядке?
— Что вы имеете в виду, Альберт?
— К примеру, забавную — спору нет! — манеру напевать, когда ваши ученики теряют рассудок. Или странные движения: как будто вы не пользуетесь зрением. Как вы вообще сумели довести бот до «Приюта»?!
— А, так вы заметили? — будничным тоном сказал Вааль. — Со мной это происходит уже больше года. Да-да, «земно-водная лихорадка» — только начало, Альберт. Именно поэтому я здесь. Вместе мы попробуем их остановить.
— Кого «их»? — тупо спросил я.
— Теневые Числа.[5]
И он поведал мне о Числах.
Сложно даже предположить, где и когда началась их история, да и было ли начало? Возможно, наша Вселенная началась с Теневых Чисел. Дело не в системе исчисления: Теневые Числа можно обнаружить где угодно. И каждое из них таит в себе макрокосм информации. Группа профессора Вааля замахнулась на создание Хеш-Монолита — симбиотической функции, способной внедрить Теневое Число в человеческий разум. Совместить абсолютный порядок вселенной Чисел с хаосом внутреннего мира Человека, создав тем самым совершенно новый тип интеллекта.
— Хеш-Монолит работает, — завершил рассказ профессор. — Новый тип интеллекта действительно существует, но…
— Но что?! — воскликнул я. — Что происходит?
— Даже не берусь описать. Очень сложный комплекс ощущений. Давайте-ка лучше проверим его, и заодно меня, на чем-то простом и очевидном.
Я вынул из вазочки на столе живую розу и протянул ему. Он принял цветок и методично, как кибер-зонд, ощупал его.
— Длина объекта примерно одна десятая модулора, — комментировал свои действия профессор. — Эллипсоидная форма красного цвета с зеленым линейным придатком.
— Все верно, — сказал я ободряюще. — Как вы полагаете, на что это похоже?
— Трудно сказать… — Вааль выглядел озадаченным. — Простая симметрия, как у правильных многогранников, отсутствует… Хотя, возможно, симметрия этого объекта — более высокого порядка… Это может быть… растение.
— Может быть? — уточнил я.
— Да, наверное…
— А теперь понюхайте!
Мое предложение поставило его в тупик: чем может пахнуть симметрия высшего порядка? Профессор все же последовал моему совету и поднес «объект» к лицу.
— Чудесно! Великолепно! — воскликнул он. — Чайная роза. Какой аромат! — И начал напевать «Где дикие розы цветут…».
«Реальность, — подумал я, — если реальность для него — набор абстракций, то, может, другие органы чувств…»
— Музыка? Вы ориентируетесь с помощью музыки?
— Да, Альберт. Музыка наполняет весь мир. Музыка — это гармония… Гармония помогает ориентироваться в пространстве — я никогда не заблужусь в Солнечном Круге, пока способен слышать и петь.
Я показывал ему изображения на голофото, мониторе, проекторе — он видел лишь поверхности с разноцветными пятнами. Обстановку в кабинете профессор описал довольно точно — как набор прямоугольников, трапеций и эллипсов, но меня он не замечал, угадывал по звуку. Затем мы «вслепую» сразились в фракт-шахматы: три победы Вааля в течение десяти минут.
Я решил провести последний опыт и протянул ему руку:
— Что это?
— Позвольте-ка… — профессор Вааль нащупал мою кисть и стал изучать ее с той же тщательностью, что и розу. — Хм… Непрерывная, свернутая на себя поверхность, — заговорил он наконец. — Пять полужестких ребер… Ну, словом… похоже на смешанный хроматический граф… Температура — примерно человеческого тела.
