Вдох. Ментально ощупать здание, прикинуть масштабы. Оу! Хардкор. Но кто не рискует, тот не я. Заодно опробую, как это работает.
Концентрация, покалывание на коже. Пойманные и связанные воедино энергетические ниточки, звон в ушах. Мир расцвел необычайно яркими красками, сила опьянила. Этьен дернулся и обмяк в кресле, кружка грохнулась о пол, брызнув чаем и осколками. Пусть в Потоке отдохнет. Из коридора прилетел глухой стук с чьим-то приглушенным визгом. Анита изменилась в лице, по-прежнему неуязвимая. Замерла, точь-в-точь пантера перед прыжком.
– Давай без резких движений, – подмигнула я. – Позвони вниз, спроси как дела.
Она потянулась к телефону. Несколько фраз, и трубка легла на место. Мне достался напряженный выжидающий взгляд. Ну а что ей могли сказать? Только то, что в здании всем резко поплохело, кроме девицы в вестибюле.
– Уйду отсюда – очнутся, – пообещала я. – Иначе, увы…
– Глупо! – выговорила Анита, растеряв куда-то весь акцент. – Остановись, пока есть шанс.
– Спасибо за чай.
Я поднялась на ноги, стянула с лежака плащ и попятилась к выходу. Хозяйка кабинета неподвижно сидела на стуле, глядя куда-то поверх моей головы. Не девка, кремень. Вот вам и прядочки-кружавчики.
– Оставьте меня в покое, – бросила я напоследок, – в следующий раз могу и психануть.
В холле, у кадки с пальмой, прямо на полу сидела дама постбальзаковского возраста, очумело тряся головой. Очень кстати. Счет шел на минуты, пространство плыло пестрыми кругами. Через пару мгновений дама блаженно затихла, а я получила заряд бодрости, пропуск и обрывки нужных воспоминаний: черный ход близко, особенно если идти коротким путем. Стены сливались с бликами энергии, в висках с непривычки трещало. А Тео говорил, что массовый контроль – просто. Рисовался, как всегда, паршивец! Максимум, что вышло – это всех вырубить. Я глубоко вдохнула. Тысячи едва заметных ранее нитей бились кровавыми жилками, пульсировали в сознании. Хватай любую, делай что хочешь – трогай, вяжи узлы, обрывай.
Через стеклянную дверь черного входа виднелся осенний сквер. Прогуливались собачники и мамаши с разноцветными колясками, стайками носилась мелочь, побросав рюкзачки на газон, в куче желтых листьев валялась девица с телефоном, щелкая себя в самых разных позах. Поперек дороги стоял небрежно припаркованный крутобокий джип. С виду пустой, но проверить стоит. Как говорится – если у вас паранойя, вовсе не значит, что за вами не следят!
Должно получиться. С Инночкой же получилось. Цветастые пятна перед глазами, выхваченная из толпы старуха с лохматым недоразумением на поводке. Варвара Петровна, семьдесят с хвостиком лет, обожает смотреть мелодрамы и ругаться с развязной молодежью. Настроение скверное, потому что паршивец Бонифаций нашел где-то тухлую рыбу, сожрал ее и теперь воняет так, что перед людьми стыдно. Паршивец Бонифаций трусил чуть сзади с выражением абсолютного собачьего счастья на грязной морде.
Подойдет идеально! Мои мысли – ее, мои желания, порывы, облачка только что сотворенных воспоминаний – все ей, без остатка. Точечное воздействие, толчок…
– Понавставали тут, – задумчиво сказала Варвара Петровна.
Бонифаций согласно гавкнул и вильнул хвостом.
– Понавставали тут! ЛюдЯм хоть летай! – заголосила Варвара Петровна, расправила плечи и решительно зашагала к джипу.
Бонифаций радостно взвыл, селфистка выронила в листья телефон. Мамаши с колясками дружно открыли рты, прохожие с любопытством обернулись.
Клюка со свистом рассекла воздух и приземлилась на капот. Раздался скрежет, по сияющему боку зазмеилась широкая царапина. Народ ахнул, девица бросила свою кучу листьев и принялась снимать происходящее на телефон. Передняя дверца джипа торопливо хлопнула, выплюнув краснорожего типа с нелепыми бакенбардами и совершенно нейтральной энергией. Так и знала! Краснорожий залопотал, свирепо тыча пальцем то в царапину, то в Бонифация, под шумок задравшего лапу на колесо. Шустро перехватил вновь занесенную клюку, потянул на себя. Варвара Петровна бросила поводок и вцепилась обеими руками. Отпущенный на свободу Бонифаций понесся кругами вокруг краснорожего, заливисто тявкая. Толпа росла, со всех сторон стекался народ. Варвара Петровна мстительно ухмыльнулась и разжала пальцы. Стреноженный поводком краснорожий нелепо взмахнул руками и грохнулся на спину, чиркнув по глянцевому боку джипа отвоеванной клюкой. Бонифаций запрыгнул ему на грудь всеми четырьмя лапами и радостно облизал лицо. Зачет! Теперь два паршивца воняют тухлой рыбой. Спустя мгновение народ сомкнулся, полностью скрывая вход. Я тотчас метнулась наружу, в толпу. Захлестнула давящая боль, воздух кончился. Шаг через силу, второй, третий, рывок в сквер. Бесконечные дорожки, лавки по краям, голые деревья и шорох листьев под ногами. Остановилась лишь на набережной, когда «Идеальный мир» остался далеко позади.
