– Как тебе? – поинтересовался Паша.
– Что за… – только и смогла выдавить я.
В горле пересохло, все чувства словно выключились – был лишь воздух, тяжелый, сочащийся энергией, и дикая усталость.
– Бонусы из нижнего Потока, полагаю. Неспроста же у пяти десятков человек случился коллективный обморок.
Как бы не пополнить их число. На заднем дворе, выходящем в большой парк, народа было меньше. Несколько зевак, припаркованная полицейская машина и еще одна – большая, черная, с уродливыми глубокими царапинами на боку. Это что, Соня ее так?..
– В офис никого не пускают, – раздался сзади голос Аниты, и я вздрогнула. Ее неотслеживаемый отпечаток все равно что внезапно выруливший в лоб грузовик. – По официальной версии кто-то распылил в здании усыпляющий газ.
– Заходить внутрь не стоит, – ответил Паша, по-прежнему придерживая меня под локоть. – Фон ощущается даже не в эпицентре. Но рассеивается. Вряд ли он опасен, так – последствия всплеска силы…
– Оу! Эти, видимо, собираются заняться нападением старушки на нашего сотрудника, – нахмурилась Анита. – Минутку…
– Старушки? – зачем-то переспросила я. Голова окончательно пошла кругом.
Я сплю и вижу дурной сон, не иначе. И он на редкость нелепый.
Суровый мужчина в форме осматривал царапины на машине, рядом стояли трое: высокий брюнет с бакенбардами, старушка самого интеллигентного вида и лохматый пес на поводке, с вываленным набок языком. Анита сердито сказала что-то брюнету, тот нахмурился, с отвращением покосился на собаку и неохотно кивнул. Потом развернулась и заговорила с полицейским, старушка обрадованно встрепенулась. Ветер притащил обрывки фраз «случайно», «потеряла равновесие», «претензий не имеем» и шлейф одеколона. Крепкий, ядреный, слегка напоминающий запах протухшей рыбы.
– Что тут было? – растерянно спросила я у вернувшейся Аниты.
– Идемте в сквер, – устало ответила та, заправив за ухо розовую прядь, – там есть, где посидеть. Расскажу.
Мощеная дорожка петляла между жухлых кустов, над головой висели, словно приклеенные, обрывки облаков. Шум отдалялся, в висках перестало пульсировать. Под старым кленом нашлась сухая скамейка, еще хранящая отпечаток чьего-то тепла. Ветер шуршал опавшими листьями, за деревьями раздался детский смех, через мгновение снова стало тихо. Черт, Соня всего три дня как вернулась, я и порадоваться толком не успела. Всегда так. Только случится что-то хорошее, обязательно приходит она – расплата. А я опрометчиво забыла об этом.
Анита подперла голову рукой и меланхолично обронила:
– Такого я, конечно, не ожидала… Сидели, пили чай, беседовали. И вдруг!
Вдруг? Ни с того ни с сего? Не верю. Была, значит, веская причина.
– Может, Соня не понимала, что творит? – предположила я единственное, что пришло на ум. – Как в первый день, когда очнулась и…
– Что ее спровоцировало? – влез Паша.
– Вопрос, вероятно, – задумчиво отозвалась она. – Про ритуал переброса энергии между Потоком и реальностью.
Вспомнился наш разговор весной, в кафе у аэропорта. Тогда Анита считала, что клиентов Киры убивают ради получения из Потока некой силы. Расчет не оправдался, а теория, видимо, осталась.
– То есть вы просто говорили? – спросила я с подозрением.
– Да, – в ней заплескалась обида. – Абсолютно мирно. Никто ее не трогал.
– И не собирался?
– Подобные решения принимаются строго по обстоятельствам, – доложила Анита официальным тоном. Придвинулась чуть ближе и мягко добавила: – Лера, мне надо было выяснить, как Соня вернулась, зачем, что собирается делать, и опасно ли это для окружающих.
Разумно. Но ответить на их вопросы она при всем желании не могла.
– Ей запретили об этом говорить, – объяснила я. – Там, в нижнем Потоке. Ослушается – заберут обратно или того хуже…
– А что еще они могли запретить? Или наоборот заставить сделать? О целях Сони нам ничего не известно.
В ее взгляде не было ни намека на понимание или на возможный компромисс. Продолжать разговор расхотелось. Выдавать информацию про Соню я не стану, никакую, пусть даже это ее оправдало бы. Никогда не угадаешь, что из сказанного потом обернется против нее.
– Мне Соня о своих целях ничего не говорила, – отчеканила я.
