– Ну что же, абстракция – это ведь не только конкретное подтверждение реальности мысли, но и подтверждение реальности мира.
Если есть от чего абстрагироваться – значит, мир реален.
Каким бы не был этот мир…
– Сегодня ты мне снилась, – переменил тему разговора, или мне только показалось, что я сделал это.
Хорошо, что не все сны сбываются, – ответила Лада, словно прочитав мои мысли.
– Почему? – я был бы совсем не против того, чтобы некоторые мои сны сбывались.
– Слишком много пришлось бы делать абортов…
В конце концов, Лада удосужилась коснуться своим рукавом одной из картин – я давно заметил, что мои краски пачкают одежду гостей каждый раз, когда эта одежда стоит больше ста долларов.
В ванной у меня была бутылка растворителя, и когда я появился с этой бутылкой, возникла определенная неопределенность. Но она разрешила ее очень просто. Лада умела выражать словами даже то, что словами выразить нельзя:
– Давай. Я возьму растворитель с собой.
– Может, я попробую оттереть? – довольно вяло предложил я.
– Не стоит. Если я и сниму платье перед тобой, то не из-за такой ерунды, как виридоновая зеленая.
– Волконскоит темный, – вздохнул я…
– Ладно, Лада, расскажи о том, как ты воскресала?
Она улыбнулась:
– Воскресают только мертвые. Живые просто продолжают жить…
– …Вернулась я в родную Белоруссию с деньгами.
– Ты вернулась к первому мужу? – не знаю, что дало мне право называть ее витебского мужа «первым». Но я почему-то был уверен, что не с ним она приехала сюда.
Наверное, в ее предыдущем рассказе о том человеке, было что-то приговоренное.
– Да.
– Как он тебя встретил?
– Увидев деньги – радостно и удивленно.
Люди часто хотят увидеть что-то удивительное.
Но только такое, чтобы им было понятно.
– Ты попробовала ему помочь? – мне уже давно стало очевидно, что Лада оказалась более сильным человеком, чем ее муж.
– Я не знаю – была ли это помощь для него?
Купила ему машину – «Форд-скорпио». Белоруссия для машин с Запада – перевалочный пункт.
Квартиру отремонтировала.
Он принимал все как должное.
А потом, мне стало все это постепенно надоедать.
– Что – «это»?
– То, что он кормит меня на мои собственные деньги.
И, слава Богу, что деньги постепенно кончались.
– Впервые слышу, что бы кто-то радовался тому, что деньги кончаются.
– Иначе – это все тянулось бы очень долго.
– И чем все закончилось?
– Он вдруг заявил, что знает все.
– Ты разозлилась?
– Нет.
Просто спросила его: раз он все знает, то пусть скажет – чему равна длинна экватора?..
– А он? – Оказалось – врет. Не знает…
– Длинна экватора равна сорока и трем десятым тысяч километров, – зачем-то сказал я. Лада посмотрела на меня как на полного идиота, а потом улыбнулась.
Во всяком случае, я понял, что выиграл спор по интеллекту у ее бывшего мужа.
И во мне взыграло мужское себялюбие – приятно, черт побери, превзойти избранника красавицы.
Причем, на целый Земной шар.
– Ты оставила его насовсем?
– Судьба, – ответила мне Лада.
– Судьба, – повторил я вслед за ней.
– Судьба шьется на вырост.
А есть люди, которые перестают расти…
В очередной раз, рассказ этой женщины заставил меня задуматься о себе самом.
И едва не привел к печальному выводу – слава Богу, ауросимволизм и абстрактный импрессионизм пришли на выручку.
Все-таки, не зря я открывал форточку в своей квартире…
– …Дальше все было просто: приехала в Москву, устроилась на Узел связи.
Двери на Узле менял кооператив «Мечта».
Случайно познакомилась с председателем кооператива. Через полгода вышла за него замуж…
– Да, все очень просто, – подтвердил я.
Что мне еще оставалось сказать…
Ясно излагает тот, кто ясно думает.
Или не думает вообще.
Я думал о судьбе Лады, но ясности мне это не прибавляло.
…Сто лет назад, хороший писатель и хороший человек, к счастью для него, лишь отчасти увидевший реализацию своей юношеской мечты, написал пьесу «На дне».
В этой пьесе, главный герой произносит слова:
– «Вот ты дай мне хорошую работу…»
– Жену, квартиру, удачу, – добавлю я от себя, – «…Тогда я, может быть, поработаю…»
Конечно, несчастных, сирых, неудачливых нужно жалеть. Им необходимо помогать.
Но их нельзя воспевать!
Нельзя воспевать люмпенство…
