Но шли они как-то неумело, воровато оглядываясь, подволакивая левую ногу.
Время дележа побед ангельским не бывает, но по-настоящему сволочным бывает время дележа поражений.
Сволочей не становится больше, кто был порядочным, тот и остался им, но только эпоха крушений позволяет установить точно, сколько же тех и других на самом деле.
Потому, что крушение, это время потери ответственности.
В легкое, безответственное время сволочью быть очень легко, почти так же легко, как и в тяжелые времена. Просто в безответственные времена, подлость мелких людей проявляется с наслаждением.
Наслаждением сволочизмом.
Подлость, это одна из мер ничтожности человека.
Энтузиазм в приятии неосмысленных идей – другая мера.
Так было с коммунизмом.
Так стало с православием.
Когда сын генерала Фронтова, Алик-франт однажды нацепив крест, толи на серебряную цепочку, толи на шею, сидя на кухне, пустился в рассуждения:
– Православие – это будущее страны, – Иван Иванович вспомнил себя, разглагольствовавшего перед своим отцом, Иваном Спиридоновичем, о третьей мировой войне, подумал о том, что время меняет все, при этом – ничего не меняет, и не стал перебивать сына.
Генерал Фронтов не лицемерил перед сослуживцами, откровенно говоря, его и не слишком-то к этому побуждали, и не объявлял себя, как многие другие «истинноверующим человеком». Но когда Алик разошелся:
– В вере нуждается каждый, кто… кто…. – заблудившийся в мысли Алик слегка подзамялся, и слушавший сына молча Иван Иванович все-таки не выдержал:
– Кто не доверяет своей собственной порядочности…
– Библия как раз и учит порядочности: например – воровать грешно! – не унимался сын.
– Мне всегда казалось, – ответил отец сыну, – Воровать не грешно.
Воровать – стыдно…
– Что же тогда нужно, что бы жить по совести? – Нужно ее иметь…
Сын не застал отца врасплох потому, что в то время разговоры о вере были постоянными, и их отголоски достигали верхних этажей Генерального штаба.
Совсем недавно генерал Игонин сказал генералу Фронтову:
– Вера поможет нам сдвинуть горы!
– А она позволит задуматься о том, надо ли это делать?…
Алик, сын генерала Фронтова рос отщепенцем от семьи и от всего того, что его окружало.
Ерунда, что воспитывает школа, пионерская организация, комсомол. Главное, что должен иметь ребенок, это занятых делом родителей.
Для Алика семья была не свежим воздухом, а бесплатной кормушкой.
Звание отца – не стартом, а выигрышем на бегах.
Жил он кем-то вроде меланхоличного летнего дачника. На всем чужом – ни своей памяти, ни своего опыта, ни своей любви.
При этом, приятели называли его не Аликом-дачником, а Аликом-франтом.
Взаимоотношения Алика-франта с молодой мачехой складывались из самых простых и житейских вещей: зависти и ревности.
В семье из трех человек всегда кто-нибудь, мужчина или женщина, оказывается в меньшинстве. Правда, иногда в меньшинстве оказываются родители или ребенок.
А в семье генерал-полковника Фронтова в меньшинстве оказался Алик, потому, что Ирина потеснила его и на поле родителей, и на поле детей. Это вызывало в Алике вначале недоверие, потом протест и, наконец, ненависть к навязанной ему мачехе.
И больше всего Алика раздражало то, что сама Ирина не делала ничего, что могло вызвать его злобу.
Но еще хуже было то, что Ирина не обращала на его злость никакого внимания, словно Алик был не сыном, то есть, в каком-то смысле, прямым наследником генерал-полковника, заместителя Начальника Генерального штаба, а какой-то никчемной и бессмысленной вещью.
При этом, Алику никогда не приходило в голову задуматься над тем, кем он, собственно, был на самом деле.
На самом деле.
В институте Алик не задержался, потому, что несколько раз попался на спекуляции дефицитными продуктами.
А было пока не понятно, продавать еще плохо или уже хорошо.
Когда его вызвали в деканат, Алик в очередной раз заблудился во времени и заявил:
– Да мой отец в ЦК партии состоит, – если вдуматься, для времени перемен, рекомендация весьма сомнительная.
Как и всякая рекомендация.
Дело в том, что ЦК еще руководило, но его уже открыто ненавидели. И потому, Алик получил ответ такой же весомый и бессмысленный:
