Такой сумбур в Ирине мог продолжаться довольно долго, а мог и умереть своей естественной смертью, но вскоре ночью Андрей Каверин приснился ей.
Когда Ирина проснулась, Иван Иванович уже уехал в Генштаб. Иногда ему приходилось уезжать довольно рано, и это тоже была судьба.
Она лежала в постели, ощущая, как под ночной рубашкой горит ее тело, и боялась думать о том, о чем думать ей хотелось.
Ее тело предавало ее душу.
А потом ее рука потянулась к телефону, самому безответственному соучастнику всех событий.
Человек устроен так, что всегда найдет оправдание своему поступку. И это не верно, что в человеке последними умирают надежды. Последними умирают оправдания.
Если они не умирают первыми.
«Наверное, он еще спит. И потом, что в этом плохого, если я зайду посмотреть картины», – говорил разум Ирины ее душе. Не случайно, разум дополняет душу, а душа дополняет разум.
Случайно то, что получается в результате этого.
«Все это отговорки», – говорила разуму душа.
Глупую женщину может застать врасплох ее собственный поступок – умная женщина, на самом деле, всегда знает, что она хочет, когда звонит к мужчине.
Особенно, в том случае, когда она этого хочет.
– Алло, – услышала Ирина голос Андрея.
– Я, наверное, разбудила тебя?
– Все равно, ты мне снилась, так, что почти ничего не изменилось…
Ирина знала, что у нее стройная фигура и красивые ноги, теперь ей приходилось делать выбор.
В принципе, она вполне могла обойтись джинсами и кроссовками, и сейчас, джинсы были первым порывом и последней защитой.
Ирина уже надела эти хлопчатобумажные кариатиды целомудрия, но остановилась у зеркала и посмотрела в свои глаза, а потом медленно расстегнула молнию:
«Не ври себе. Ведь собираясь к нему, ты уже выбрала самые симпатичные трусики», – отдаваясь порыву, как человек, бросающийся в пропасть и уже не оглядывающийся на обстоятельства, она накинула на плечи темно-синюю, обтягивающую блузку-батик, подчеркивающую ее грудь, надела светлые туфли на высоком каблуке и белую мини-юбку.
Иногда мини-юбка становится Рубиконом…
Перед тем, как позвонить в дверь к Андрею, Ирина расстегнула две верхних пуговки на блузке.
Представляю, что ты подумал, когда я позвонила тебе.
– Я просто обрадовался.
– Все очень просто.
– Все очень сложно…
– Я пришла для того, чтобы просто посмотреть твои картины, – тихо проговорила Ирина, сама не веря тому, что она говорит.
– Я позвал тебя, чтобы просто увидеть, – еще тише ответил Андрей, – Тебя, наверное, очень трудно удивить?
– Нет легко…
– Андрей, я не могу определить, почему твои портреты отличаются от портретов, написанных другими художниками? – с чашкой кофе в руках, Ирина переходила от одной катины, стоявшей на полу или висевшей на стене, к другой.
– Каждый раз я стараюсь понять, кем хочет выглядеть человек, заказывающий портрет: героем-любовником, преуспевающим бизнесменом, мудрым политиком?
Человек всегда что-то воображает о себе – в этом его право и отличие от животных.
И я стараюсь понять, о чем он думает.
– А о чем думаю я сейчас? – спросили Ирина, чувствуя, как ее голос становится хриплым.
– Ты сама знаешь, о чем ты думаешь. И я думаю о том же, – ответил Андрей, – Не обижайся, но людям даны слова для того, чтобы они говорили.
И естественен тот, кто умеет словами пользоваться, – Ирина внимательно посмотрела на Андрея, а потом опустила глаза и расстегнула третью пуговку на блузке…
– …Ты, художник, веришь в Бога? – спросила Ирина, глядя на распятие на стене.
– Вера обладает красотой.
А в красоту я верю. Так, что, наверное, верю и в Бога. Хотя, никогда об этом не задумывался.
– Ты не боишься, что Бог накажет нас?
– Как?
– Отправит нас в ад за то, что мы собираемся сделать?
– Нет, Ирина. Если ад для влюбленных, то – для кого же тогда рай?
Впрочем, есть и еще одна причина, по которой я не боюсь божьей кары.
– Какая?
– Я обратился к Богу с молитвой.
– Андрей, разве есть молитва о прелюбодеянии?
– Есть молитва об отношениях мужчины и женщины.
– Что это за молитва?
– «Пошли нам, Господи, то, о чем не придется сожалеть и чего не придется стыдиться.
Ни нам.
Ни тебе…»
