Дальше, я хотел бы послушать ее стихи – еще во время первой встречи, Нина рассказала мне о том, иногда бродит словом по рифме – а после этого сделать несколько набросков карандашом с ее тела.
И в завершении – забраться обоим под душ, а потом – доставить ее в постель укутанной мохеровой простыней.
Я совсем не рассчитывал на медовый месяц, но медовые пол часа вытекали как-то сами собой из логики событий.
Одно смущало – после работы Нина могла добраться до моего дома часам к половине одиннадцатого, никак не раньше, а к девяти ей уже нужно был быть на службе. Выходило так, что отправляться на службу утром ей придется часов семь.
Ночь выходила слишком короткой.
Не то, чтобы это было плохо, но когда женщина появляется в моем доме в первый раз, хочется сделать ей побольше приятного и интересного.
Возможность делать приятное женщине – это подарок, сделанный мужчине природой…
…Для того, чтобы изобразить листву, я обычно добавляю охру и индийскую желтую в оливковую или окись хрома – вообще, этот способ считается устаревшим, и большинство моих коллег составляют зелень более сложным способом.
Намешивают марс, изумруд, кобальт, шахназарскую, кадмий и краплак – получается совсем не плохо, но теплота уходит.
Вечер, тот вечер, когда я встречал Нину на остановке автолайна, был теплым, оливковым.
Легким для моего изображения.
И я не предчувствовал никаких проблем.
Если, конечно, проблемы можно предчувствовать…
Я покупаю продукты, как правило, в одном и том же магазине, напротив остановки.
В этот же магазин я повел Нину, и прекрасно знающие меня продавцы, кажется, слегка удивились тому, что я пришел с женщиной-офицером – Нина, естественно была в форме.
И так выходило, что я сам видел ее только в форме – и, видимо, ни в чем другом я ее уже никогда не увижу. От самого чистого сердца художника и писателя, надеюсь на это самым серьезным образом.
Впрочем, удивленное раздумье знакомой продавщицы оказалось мимолетным, а вот у меня было несколько вариантов – дать Нине деньги на покупки, для того, чтобы она сразу почувствовала себя хозяйкой, или предложить ей выбирать продукты, и платить самому, чтобы она сразу почувствовала, что хозяин я.
Сейчас уже не помню, как мы разрешили этот вопрос, и уже через пятнадцать минут, я открыл перед ней дверь своей квартиры-мастерской со словами:
– Поверь, Нина, это я еще наводил порядок…
Надо же было как-то оправдываться, а-то увидев бардак в квартире, что она могла бы подумать о том, что у меня в голове?..
Нина вошла.
Посмотрела по сторонам.
Так, как все свободное место в моей квартире уставлено моими картинами, то выходило так, что – куда бы она ни смотрела, ее взгляд упирался в холсты, покрытые краской с большим или меньшим успехом.
Но почему-то Нина остановила свои глаза на кровати.
Довольно обыкновенной.
Полутороспальной.
И, то, что в ней произошла перемена, я увидел сразу. Такую перемену я видел лишь однажды, в Средней Азии, на озере Балхаш – дневной свет мгновенно сменяется ночной мглой.
Фаза молчания длилась совсем не долго, но мне почему-то пришла в голову мысль, что она ожидала, что кроватей в моей квартире, по крайней мере, несколько.
Лицо Нины стало твердокаменным. Каким бывает лицо человека, принявшего окончательное решение по всем вопросам.
Даже по тем, который ей не задавали…
Мне стало как-то неловко, и я, вдруг, пожалел о том, что пригласил ее к себе.
– У меня пуританское воспитание, – не разжимая губ, проговорила она.
– Какое? – сорвалось у меня.
– Пуританское.
Это значит – никакого секса.
Пуританство мне, как-то, не близко. Я отношусь к пуританам как к депутатам – не трачу времени на то, чтобы понять: они дураки или лицемеры.
Вообще-то, секс для меня, не начало взаимоотношений, а их вершина.
И в тот момент, когда Нина пересекла – именно пересекла, а не переступила – порог моего жилища, до секса, по правде сказать, еще было очень далеко. Так далеко, что то, что она заговорила о сексе с порога, меня слегка ошарашило.
Вот тут я и понял, что такое – пыльным мешком по голове, да еще из-за угла.
И подзастыл с несколько приоткрытым ртом:
«Черт побери, неужели нужно было ехать в такую даль за час до полуночи, для того, чтобы сказать художнику именно эти слова?..»
