* * *
Выше вы сказали, что вам пришлось отступить от своих пацифистских взглядов из-за угрозы нацизма. После Второй мировой войны вы вернулись к ним?
Да, это так. Мои пацифистские взгляды не были результатом интеллектуальных размышлений, они были инстинктивными и даже врожденными. Я считаю, что убийство людей на войне ничем не отличается от обычного убийства[18]. До Второй мировой войны я всегда открыто заявлял об отказе от любого вида военной службы и говорил, что постараюсь убедить моих друзей занять такую же позицию, несмотря на войну. Я тогда считал, что, если бы всего два процента призванных на военную службу объявили себя сознательными противниками войны и одновременно потребовали, чтобы все конфликты разрешались мирным путем, с войнами было бы покончено. Это все было, разумеется, до того, как Гитлер пришел к власти. Если бы я знал, что нацисты не смогут создать атомную бомбу, я никогда не подписал бы то письмо к президенту. После войны я очень скоро вернулся к своим пацифистским взглядам и всегда выступал против распространения ядерного оружия. Я убежденный, но не абсолютный пацифист — это означает, что я противник использования силы при любых обстоятельствах, если мы не сталкиваемся с врагом, который своей единственной целью видит уничтожение жизни[19].
* * *
Когда мы научились создавать ядерное оружие, обратного пути уже не могло быть: джинн был выпущен из бутылки. Как мы можем препятствовать тому, чтобы другие страны получили такое оружие?
Скорее всего, это невозможно. Должна измениться политика великих держав. Мы вышли из мировой войны, в которой вынуждены были противостоять врагу, прибегавшему к позорным и низким действиям. Именно немецкие нацисты первыми начали бомбить мирные города, и японцы делали то же самое. Союзникам пришлось отвечать тем же и действовать еще эффективнее. Однако после войны вместо восстановления принципа неприкосновенности человеческой жизни и безопасности мирных граждан мы продолжаем опускаться до тех же низких этических стандартов в наших современных конфликтах. Такая политика создает только антагонизмы и увеличивает опасность войны. Я не знаю, каким оружием человек будет вести третью мировую войну, но четвертая будет вестись палками и камнями![20]
* * *
Допустимо ли, чтобы любая страна обладала ядерным оружием?
Соединенные Штаты Америки и другие индустриальные страны, обладающие атомной бомбой, договорились использовать ее только как средство сдерживания. Я считаю это правильной политикой. Обладать атомной бомбой, не обещая не использовать ее в одностороннем порядке, означает злоупотреблять ею в политических целях ради устрашения неприятеля.
* * *
Как вы думаете, сможет ли человечество выжить в атомный век?
Открытие атомной энергии не в большей степени должно привести к уничтожению мира, чем открытие огня. Если мы сделаем все для предотвращения использования и распространения атомного оружия, человечество сможет выжить. Но если все усилия пойдут прахом и человечество уничтожит себя, Вселенная не уронит по нему ни одной слезинки[21].
«После упорного поиска на протяжении последних двух лет я, кажется, нашел верное решение», — написал Эйнштейн в 1925 году[22] по поводу своей новой общей теории поля, единственной теории, охватывающей все силы, действующие в природе. Но его воодушевленное высказывание оказалось слишком оптимистичным, и позднее, «по рассуждении зрелом», он сам признал, что до настоящего решения было еще далеко. Эйнштейн потратил последние тридцать лет своей жизни на неустанные поиски такового. В воскресенье 17 апреля 1955 года, почувствовав себя немного лучше после случившегося в среду приступа, связанного с аневризмой, он попросил дать ему тетрадь и продолжил свои вычисления. А всего через несколько часов, в понедельник в час дня, умер.
* * *
Профессор Эйнштейн, существует ли открытие, которое вы хотели бы сделать, некий Грааль, ускользнувший от вас?
Целью моей жизни был поиск общей теории поля, единой теории, которая смогла бы описать природу мироздания. Я убежден, что такое решение будет когда-нибудь найдено, потому что не могу принять идею о том, что природа действует с помощью разрозненных полей, не имеющих связи друг с другом. Электромагнетизм, тяготение и материя должны быть естественно связаны в такой общей теории поля.
