– Можешь быть уверен, она ни в чём не будет нуждаться, – пообещал Хулио, и… вскоре самолёт с Фридой коснулся взлётной полосы Мадридского аэропорта.
За считанные дни Хулио и его сотрудники сумели стать для Фриды гостевыми мужьями, братьями и сёстрами. Они создали ту атмосферу взаимопонимания, которая достигается только между очень близкими людьми.
– Я нашёл ей самоучитель эсперанто, – кричал в трубку довольный Хулио. – Не понимаю, зачем он ей нужен, но она так просила. Она зачитывает оттуда фразы и наблюдает за нашей реакцией. Очень потешно, но к ней здесь все привыкли, и вскоре её нам будет не хватать.
Задержись Фрида на подольше, она, возможно, смогла бы стать для Хулио чем-то большим, чем предмет постоянной заботы. Но пора была улетать. Она бегала по магазинам, покупала детям испанских Винни-Пухов, мужу ботинки из бизоньей кожи. «Таких ни у кого нет, я буду с ним в них шикарно смотреться», – мечтала Фрида.
За день до отлёта Хулио в пароксизме гостеприимства решил поразить женщину изысканно-приятным. Он подошёл к Фриде сзади, прикоснулся к её закрытому лабораторным халатом плечу и вкрадчиво сказал:
– Я заказал для нас ночную корриду.
– Для нас двоих, корриду, ночную корриду, Ху-ли-о-о-о, – томно пропела Фрида и посмотрела на него не так, как раньше.
– Не только для нас, для всей лаборатории, – поспешно поправил себя Хулио. – Мечущийся при свете факелов бык, тореадор, изысканные напитки. Вы что любите из коктейлей?
– Шампань коблер, – ответила она, не задумываясь.
Она никогда не пробовала этот Шампань, но муж обычно останавливал её редкие экзотические позывы фразой: «Фрида, ты же зрелая эмоциями женщина, жизнь в семье – не Шампань коблер». А тут, тут представился случай вкусить бурлящий напиток свободы! Ночная коррида, Хулио и – конечно, конечно, Шампань коблер! Не в силах сдержать восторга, она выхватила из сумочки мобильный телефон и набрала рабочий номер мужа.
– Лёня, представляешь, Хулио пригласил меня на ночную корриду! Ночь, бешеный бык, Шампань коблер – это так романтично! Нет, Хулио не бык. Бык настоящий, это не то, что ты подумал. Представляешь – тореадор принесёт мне на серебряном подносе желаний тот самый Шампань коблер, которым ты меня всё время ограничиваешь. Как это не ходить, я уже пообещала! Да, мне нравится Испания, но навсегда я не хочу! Ну что ты, Лёня… Он приличный человек, глава крупной лаборатории… При чём здесь Билл Клинтон? Коррида же не в Белом доме! В Белый дом я бы не пошла даже с тобой… Своей ревностью ты выкорчёвываешь ростки понимания, выросшие между мной и Хулио, то есть не между, а в нас, у нас…
– Дурак, – сказала она в сердцах, услышав короткие гудки в трубке.
Делать было нечего. Походкой непонятой женщины Фрида подошла к Хулио:
– Я не смогу пойти на ночную корриду.
– Как, почему? Ты так радовалась ещё десять минут назад, что случилось?
– Мне не разрешает муж, – честно призналась она.
– Наверное, я тебя неправильно понял? Твой муж из-за границы не разрешает тебе пойти на корриду?
– Да, – подтвердила Фрида, – он думает, что бык – это вы.
Хулио с нежностью вспомнил о профессоре из Камеруна. А Фрида упаковала в чемоданы игрушки, две пары ботинок из бизоньей кожи и поехала в аэропорт. «Пусть жизнь в семье и не Шампань коблер, но зато как фасонно я буду выглядеть рядом с ним – в ботинках из бизоньей кожи….»
Прямых рейсов в Тель-Авив тогда не было. До Бухареста первым классом, со снующей в узком проходе между креслами стюардессой. Непроходящая улыбка на излишне напудренном лице. Джин, водка, коньяк, пиво трёх сортов в бокалах с гербами. Пьёшь впрок, закусываешь невпопад: коньяк – солёной рыбой, водку – лимоном. Это продолжается уже пятую неделю, муть восприятия не проходит. Повзрослевшие лица друзей детства, запах перегара, женского парфюма на помятых поцелуями губах. Ненавижу запах пудры, и в щёку целовать – тоже не люблю. Дверь возвращаемой государству квартиры не закрывается. Ключи кто-то унес, приняв за свои, – брелки похожи, как дипломы об окончании университета. Диплома тоже нет, и его приняли за свой. Не суть! Билет, паспорт, бумажка из ОВИРа – вот всё, что нужно, чтобы разорвать нить, уже ни с чем не связывающую. Перед тобой целый мир, двери распахнуты. «Сань, ты не похож на еврея, тебя ж там бить будут, у них это в крови. Они нашего Иисуса – помнишь как? И тебя не пожалеют… А как будет водка на еврейском?»
