– Не делай из меня умалишенную, та кошка игралась не фантиком, она игралась с фаршированной рыбой.
«You have to kill the conversation…» – звучит из динамиков.
– Мама, это была не рыба, а мышь, мышь, инкрустированная морковкой. Ты в темноте не рассмотрела. Кот – из приличной еврейской семьи и в мыши видит фаршированную рыбу. Мам, это совершенно необычный зверь. Иногда трудно поверить, что он – животное. Иван Соломонович с пятого этажа по случаю пасхи приклеил ему БФ-ом кипу, представляешь? Так кот даже не пытался содрать её с мохнатой головы. Это точно была мышь, мам! Кот таких правил не мог без разрешения вскрыть свёрток с твоей рыбой! Я уверен в нём, как в себе.
– Ну ладно, может, это на самом деле была мышь. Ты спишь в пижаме? – Разговор втёк в привычное русло.
Тепло, нормально, вкусно, умерла, равен сумме квадратов катетов, родился в семье рыбака…
Фрида одевалась со вкусом: строгие, тёмного цвета брюки со стрелочками, белая блузка, лакированные туфельки на каблуке. И ещё у неё был муж. Его наличие не вызывало у подруг ни зависти, ни жалости, но с ним можно было не казаться невостребованной, и поэтому он… был.
Дни напролёт Фрида задумчиво созерцала монитор, и, забреди в скромное здание научно-исследовательского института какой-нибудь великий Бертолуччи или даже сам Михалков, её наверняка пригласили бы сниматься в роли Склодовской-Кюри. Но ни Михалковы, ни Бертолуччи не забредали, и Фрида продолжала изнуряющий поединок с компьютером. Устав от неподвижности, она плавно поднималась с кресла, окидывала помещение лаборатории рассеянным взглядом больших голубых глаз и задавала вопрос из разряда познавательных. Её вопросы ставили в тупик даже самого директора института академика Светлосвищина. «Вот вы много по миру ездите, – спросила она как-то у случайно заглянувшего в лабораторию светила академической науки, – и как там – тоже Кока-Колу пьют?». Светлосвищин заморгал умными глазами, посмотрел на манжеты, галстук, на ширинку, не понимая, чем вызван саркастический вопрос.
В отличие от академика, завлаб Шнырвинт знал Фриду не первый год и был готов бессмысленным ответом парировать любой вопрос пытливой женщины…
– Валерий Константинович, я работаю в вашей лаборатории уже четыре года, десять месяцев и почти двенадцать дней, – Фрида посмотрела на маленькие золотые часики. – Но я ещё не ездила за границу, в то время как другие бывали там, и не по одному разу. А я не меньше этих других интересуюсь обычаями и бытом зарубежан. Или… зарубежцев, как правильно?
– Это опасно, – без промедления ответил завлаб. – Ты никогда не задумывалась – почему негры чёрные, а живут в Африке? Ведь чёрный цвет притягивает солнечные лучи. Парадокс, правда?
– Я не хочу к неграм, я б в Европу съездила на недельку.
– А как муж без тебя, он же ещё никогда не оставался наедине с собой. Знаешь, как это непросто – наедине с собой?
– Он потерпит, – пообещала Фрида.
Завлаб был мастером стремительных решений – неважно, научная это задача или административный вопрос. Вот и сейчас он не замешкался ни на секунду:
– Ладно, поезжай на недельку в Мадрид, к Хулио.
– Ой, я так рада, Валерий Константинович, – благодарно защебетала Фрида. – А на каком там языке говорят, на эсперанто?
– На нём, на эсперанто, си-си, буэнос эйро, орухо, граци, парле ву англе, си!
– Какой красивый язык! Как вы думаете, я смогу им овладеть за неделю?
– Женщина, если захочет, сможет за неделю овладеть чем попало, – ответил Шнырвинт и ушёл звонить Хулио.
– Я тебе отправлю её на недельку, – говорил он в трубку с сильным русским акцентом. – Только учти, она не имеет опыта проживания не в семье и не знает ни одного европейского языка.
– У нас недавно проходил стажировку профессор из Камеруна, так что коллектив тренирован, – заверил испанец.
– Её надо будет встретить в аэропорту, привезти на жилточку, кормить три раза на дню, она привыкла регулярно питаться в семье. Нет, её зовут не Фридом, а Фрида, она замужем. Замужние женщины переносят перемены тяжелее, чем не обременённые семьёй, и ты не должен дать ей почувствовать себя потерянной в окружении незнакомых с детства людей. На эту неделю она становится твоей гостевой женой. В хорошем смысле этого слова, ты понял?
