В те годы и Иоффе, который имел свою группу физиков-ядерщиков в Ленинграде, а затем, по существу, основал Украинский физико-технический институт (УФТИ) в Харькове, и С. И. Вавилову (брату выдающегося исследователя Н. И. Вавилова), организовавшему физический институт при Академии наук (ФИАН), приходилось бороться как с серьезным противодействием и предвзятостью ученого мира, так и периодическими бюрократическими проверками.
Критиковали с самых разных сторон: ведомственные комиссии утверждали, что ядерная физика – наука бесперспективная и нет смысла тратить на нее народные деньги. В научных кругах бытовало мнение, что, поскольку никто из корифеев науки данной темой не занимается, молодежи не стоит и браться.
Дальнейший же ход исторических событий показал ошибочность данных взглядов, тем более что на Западе ряд выдающихся физиков весьма серьезно прорабатывали вопрос о возможном в недалекой перспективе использовании энергии ядра.
В 1939 году между физиками, оказавшимися после прихода в Германии к власти НСДАП и провозглашения ей расовой политики в вынужденной эмиграции, начинается широкий обмен информацией по теоретическим проблемам освоения атома. Это коснулось прежде всего Ферми, бежавшего из Италии в США, Фриша, переехавшего в Институт Нильса Бора в Копенгагене, Жолио-Кюри, работавшего в Париже, но в последующем также бежавшего от нацистов.
С того момента вновь восстанавливаемый подотдел научно-технической разведки во главе с Квасниковым, входивший в структуру 5-го отдела ГУГБ во главе с Фитиным, начинает активно отслеживать информацию, связанную с атомными разработками и их возможной перспективой за pyбежом. В 1939–1940 годах по распоряжению наркома Берии в советские резидентуры НКВД в Скандинавии, Германии, Англии и США направляется ориентировка, обязавшая сообщать всю возможную информацию по разработке в этих странах «сверхоружия», бомбы особой мощности или «урановым проектам».
В конце 1939 года, по словам С. Л. Берии, в их доме гостил молодой
человек, разговаривавший на английском языке, физик, которого Берия-старший представил просто как Роберта. «Кто он и что его интересует в нашей стране, отец мне расспрашивать запретил, и только позднее, в 1942 году или начале 43-го я услышал, что работы, связанные с созданием бомбы колоссальной разрушительной силы, возглавляет в Америке Роберт Оппенгеймер… Я поинтересовался у отца: “Не тот ли это Роберт?”» «Не забыл? Он приезжал к нам для того, чтобы предложить реализовать этот проект, над которым работает сейчас в Америке», – якобы ответил Берия.
Далее С. Л. Берия говорит о том, что Оппенгеймер, видимо, приезжал в СССР нелегально. Подтверждений данного эпизода фактически нет, да их и не может быть, поскольку если Оппенгеймер действительно приезжал нелегально, то никаких документов, находящихся сейчас в открытом допуске, быть и не может. Наоборот, обычно указывается, что на Оппенгеймера наши разведчики вышли в 1941 году, когда в декабре в Сан-Франциско состоялась его встреча с советским резидентом Хейфецом. Причем Хейфец поддерживал контакты с последним весьма аккуратно, даже и не пытаясь напрямую вербовать ученого, впрочем, это и не требовалось, он шел на контакт добровольно. Таким же образом, исключительно на добровольной и бескорыстной основе, наша разведка работала с большинством физиков. В подтверждении версии С. Л. Берии может выступать только тот аргумент, что наиболее ценную агентуру, как уже упоминалось ранее, Берия, как правило, замыкал на себе. Так было с Ольгой Чеховой, князем Радзивиллом, Кембриджской группой. Так, возможно, было и в случае с Робертом Оппенгеймером, если он, конечно, имел место. Впрочем, скорее всего, эта история – продукт некоторой не вполне верной интерпретации Серго Лаврентьевичем каких-то событий… Оппенгеймера впоследствии очень жестко допрашивали сотрудники ФБР, и он очень много чего наговорил, но ни разу в ходе следствия факт его поездки в Москву еще в 1939 году не всплывал. Если же такая встреча все-таки была, то это, конечно, характеризовало Берию как руководителя и высочайшей степени профессионала разведки. Но это эпизод, пока что остающийся до конца не проясненным. Тем не менее руководимый Берией НКВД накапливал материал по ядерной тематике, и его с каждым днем становилось все больше и больше.
