* * *
Та часть армии, что отправилась домой, искала покоя и отдохновения. Большая часть людей прежде единой рати, предусмотрительно таясь, пробиралась дорогами и тропинками Поля и Леса, чтобы после долго и основательно рассказывать истории соплеменникам, показывать побрякушки из жёлтого металла и глиняные фигурки, да валяться на весеннем солнышке с дождавшимися женщинами и подросшими девицами...
Кантель на берегу Нижнего Танаиса ждал Сароса и Лехрафса. Моряки бродили по округе в поисках смолы — корабли тоже бедствовали и требовали хоть какого-то ремонта.
Лехрафс, ещё немного увеличивший ряды своих отрядов, решив показать присоединившимся готам настоящий халанский марш, понёсся к Хвалисскому морю. Жертвами этого набега стали одинокие кочевья и заглублённые в сырую землю рощ стойбища, населённые охотниками и земледельцами. Раздухарившиеся халаны лишь на берегу Синего моря встретили мало-мальское сопротивление, но многотысячная, сплочённая безнаказанным разбоем, возомнившая себя непобедимой орда смела всё на своём пути... С большими табунами, с обозом, переполненным предметами обихода и драгоценными обломками языческих идолов, неторопливо возвращались к Танаису.
* * *
Ргея не имела ни одного скромного платья, в котором, не вызывая внимания к себе, могла бы спокойно передвигаться по городу. Всё, что было с ней раньше, требовалось забыть — для более или менее безболезненного преодоления наскочивших стаей неурядиц. Но думы не испрашивают разрешений...
Ргея никуда не выходила из дома, замотав хозяйкиным чёрным платком лицо. С порожка смотрела она на север, думала о нём, навсегда ею потерянном. Блаженно припоминала прошлые встречи, пыталась найти ошибки, кои слились в неотвратимые обстоятельства и привели её сюда.
Камни серыми, чёрными, жёлтыми бочками выдавались из стены опять приютившего её дома. Знакомый издавна булыжник блестел холодной влагой нудного дождя, не прекращавшегося с того времени, когда она покинула дом Вертфаста и, плутая в безысходности по захолустным улочкам, пришла к своей старой знакомой — огневой бабе, когда-то продавшей её за льготу беспошлинной торговли. Входя в этот дом, все силы и умение отдала она на то, чтобы предстать на пороге другой — не той, что прежде, а сильной, поднявшейся, урвавшей кусок сытой и привольной жизни. Но от владелицы теперешнего её крова последовал вопрос, второй, и Ргея разрыдалась, коря себя, всех, город, нечаянный или предрешённый злой умысел судьбы...
Дала хозяйке денег, сказала, что проживёт тут неопределённый срок. Вечером пили дорогое вино, слезились обе, винились по очереди, жаловались до исступления и причитали, причитали... Ох, и досталось тогда Саросу — гордому царю, не понимающему и небольшой женской малости глупцу! «Чем я виновата, о боги? Так и проживу девкой, подстилкой, ласковой тёлкой, готовой за сенцо раскорячиться, за ржаную горбушку с солью помычать и ресницами длинными похлопать... Нет выхода для меня, несчастной!» — кричала тогда надрывно Ргея. Хозяйка подливала вина и жалела, и обещала найти-таки выход, коль само собой всё не образуется...
Вертфаст и Иегуды после ухода из города последнего халана спрашивали-добивались у воротников и зевак: не выходила ли к варварам девица молодая?.. Кто-то кого-то видел — желали быть полезными большим людям; кто-то извинялся за недосмотр и предполагал возможное: искали понимания у истцов — мол, тут такое творилось, что не углядеть было за девками разными... Утешения ищущим не доставляло ни то, ни другое...
Вспомнив, что портовые ворота открывались тогда лишь по требованию и в присутствии Вертфаста и Спора, порешили: девице одинокой не могло прийти в голову покинуть стены крепости. Тогда искатели пошли по городу.
Был Вертфаст и у той торговки, но женщина ответствовала, что у неё никого нет. Искупала, что ли, давний грех?.. Поиски Ргеи на том не остановились — русский боярин и персидский купец в компании преданных молодчиков денно и нощно рыскали по городу...
Сарос в войско града принят не был — нечем платить и тем, кто есть...
Удовлетворённый хотя бы уж тем, что не опознан, венценосный гот пришёл к управляющему артелью землекопов и носильщиков. Посмотрев на суровый вид огромного батрака, не зная, как с таким звероподобным человеком, обладавшим к тому мечом, достойным любого боярина, иметь дело, управ насторожился и также отказал Саросу в его прошении.
