Несмотря на порушившиеся кровли халуп, главную улицу вдрызг измочалило множество ног. Всё говорило о том, что совсем недавно — уже после снегопада или же во время него — тут прогнали коней и людей. Отпечатки человеческих ног в стылой грязи преобладали.
Шум моря, больше не скрываясь, ахнул навстречу. Пахнуло тревожной свежестью, странствиями по пьянящим просторам — вперемешку со стойкими запахами человеческого жилья. И всё же поселение казалось вымершим...
За портовой площадью из-за больших бараков с обновлёнными стенами слышались постукивания и шорох скобления. Пятёрка разведчиков проникла в пустующий дом и приступила к изучению обстановки — благо убежище, скрывшее их от местных жителей, изобиловало дырами, проломами, прорехами.
Там, где барачный рядок желтел еловыми вагами, иногда проходили люди, занятые чем-то своим. Поглощённых заботами голов никто не поднимал.
Броккен отправился посмотреть на загадочных людей. Карлу было видно из своего окошечка, как Броккен, не показываясь никому на глаза, вплотную подошёл к крайнему зданию и стал разглядывать из-за угла происходящее где-то там, внизу. Затем разведчик перешёл улицу и потерялся среди домов.
Благополучно возвратившись, Броккен доложил, что дорога на подходе к пристани окроплена красным. Какие-то люди — вероятно, после сражения — ремонтировали сходни, засыпали кровавые лужи землёй. Гот поведал ещё, что на привязи болтаются два судёнышка, с коих также доносятся звуки починки. Поблизости разведчика никто не заметил, а дальше — туда, где дымили костерки и суетились ратные люди, — он пойти не рискнул.
Карл дал первое поручение новоиспечённым воительницам своего отряда — велел вызвать всех сюда. Сам же с двумя друзьями решил посмотреть на воинство сего городка.
Броккен довёл до того места, докуда дошёл сам. Наблюдали обстановку, считали людей, оценивали их силы — так, на всякий случай... Подойдя к лагерю ближе, готы увидели двоих из встреченных ими на подходе пастухов. Лихие воины Керкинитиды, послушав осведомителей, попрыгали на коней и стали группками разъезжаться в разные стороны. Карл, чуя беду, грозившую отправленным за подмогой женщинам, послал за ними и Броккена, строго-настрого наказав ни во что по пути не встревать, никому не попадаться, вернуться с поддержкой и действовать по обстоятельствам.
Опасения Карла были не напрасны. Командир и оставшийся с ним Орск, просидев чуток времени, стали свидетелями привода на дымную полянку пленённых за городом Бореас и Ланы. Карл и Орск окольным путём, ни одной живой душе не показавшись на глаза, не пикнув, не хрустнув сучком, не дыхнув лишний раз, подкрались почти вплотную. Густые метёлки бурьяна надёжно укрыли распластавшиеся вдоль павшей глиняной стенки тела отчаянных разведчиков. Высунуть головы для обзора не представлялось возможным, зато раздражённые оговорки женщин были слышны вполне.
Разбойного толка загадочные людишки изощрялись наглыми намёками, откровенными угрозами, их смех сопровождался звериными возгласами. Женщины вели себя по-настоящему мужественно, о своих спутниках не проговорились ни звуком, ни духом, лично от себя обещали захватчикам и татям плохой конец. Разбойники смолкли на миг, потом вспомнили предостережения пастушков, видевших пятерых человек. Развеселились — мол, сгодятся все пятеро, принялись потешаться, упиваясь привычной безнаказанностью.
Карл понял, что тут — сборище работорговцев, прибывших из разных уголков Северного Причерноморья. Ловцы живого товара избегали близости с дикими племенами Тавра, держались невдалеке от стоянки асского владыки этих просторов — отсюда и до Пантикапа — Рискупорида Третьего. Наученные опытом, не раз преследовавшиеся мстительными племенами степняков, эти гнусные разбойники предусмотрительно таились подальше от караванных дорог, а также небезосновательно остерегались любых гостей и случайных свидетелей из разных родов и племён. Несмотря на всю шаткость своего положения, они чувствовали себя тут весьма комфортно. И всё потому, что служили не кому-то, а постоянному победителю всех степных крымских свар, ссор, стычек, настоящему тархану Рискупориду. Сей уголок Западного Крыма был наилучшим местом, где алчный и властолюбивый правитель мог вести самостоятельную деятельность, не завися ни от воинственных и храбрых орд Лехрафса, ни от коварной купеческой политики, подкупившей население портовых городов северо-восточного Тавра.
