— Они спрятались. Здесь они. Позвать?
Женщины с перекошенными физиономиями заткнулись — будто дерева остолбенели перед майской грозой. Хозяин фыркнул и присел, наконец.
— Звать, нет?
— Гм... Зови. Скажи: Кламения кличет.
Три пары глаз, считая и тот, что наполовину закрыло синюшным кровоподтёком, уставились на паренька, как на диво дивное.
Оно на тоненьких ножках скакнуло под лестницу, продолжая лыбиться и не смекая, в чём, собственно, дело. Позвал своих новых товарищей, не получив ответа, насторожился. Робко повторил призыв ещё и ещё раз — тишина. Пройти к их укрытию чего-то было боязно.
— Их нет.
— Врёшь ты всё, баламут. Сынок, сказывай: соврал иль нет?
— Не, там они были. Сам прятал.
— А где же то место?
— В пакле — там. Вьюхи они развалили.
— Кламения, держи лучинку, посвети мне... Где же? Нет никого!
— Тут легли они, а я их закрыл.
— A-а! Щиток на улицу открыт — в него выскочили. Ушли, ушли, баба Кламения, — всплеснула руками Ушана.
— Эх, куда же они, олухи!
— Мы здесь. Щиток нароком отворили. Отсюда ведь не разобрать, кто там в горнице... — раздался голос Ргеи.
— Ба! Голубчики, выбирайтесь! Помочь, нет?
— Ох, баба Кламения, спаси, что ли, нас.
— Ах, ах! Мой-то, как собака, шастает везде!.. Спрятать вас где-то?
Ргея осторожно поставила ножку на скобу, вбитую в стену, спрыгнула вниз и попала в мягкие объятия Кламении.
— Ой, матрёшка горемычная! — пожалела беглянку боярыня, прижимая растрёпанную голову девки к своему плечу.
— Прости.
— Тебя не виню — блудил бы с другой, ан и с двумя... Спасу. Помогай своему — отощал, с ног валится, спрыгнул — чуть не упал... Ушана, накорми их, что ль! Да спрячь покамест.
— Да-а, с моим — спрячешь!.. Батюшки, где он ужо?!
— Да тут я!.. Где... Тут я — на-ка, смотри.
— Чего смотреть? Не смотря знаю!
— Чего знаешь?
— Тьфу на тебя!.. — мужу, а потом гостям: — Покормлю, но уйти от нас вам надо — моим-то невсутерпь...
— Что кудахчешь, дура? Пусть будут. Хоть до ночи — боле нельзя. Саму ж тебя к метле привяжут — и в море-окиян! А дети?.. Невсутерпь...
— Ты, а не я кудахтать взялся! Иди-ка наверх и блюди всё!.. Доченька, только до ночи у нас можно, не обессудь. Сынок, только до ночи... Немой, что ли? Сыно-ок?!
— Немчура он. Балабанит — как трезкозуб... А парень то, видать, неплохой! Сарос, что ль? — поворачиваясь к готу, поясняла хозяйке боярыня.
— Сарос... Кламения? — отчётливо произнёс мужичина.
— Да, да, сынок, Кламения я... Что ж мы? Веди, Ушана, нас к столу, что ли — ослушников кормить.
— Открыли бы ворота — мы как-то и убежали бы... — сидя за столом, раздумывала Ргея.
— Ворота он запер... Надолго ли?
— На телеге бы... Али под телегой?
— Нет, покуда заперт город — прятаться надо.
— А куда дальше-то собрались?
— У Сароса армия на Танаисе. У Лехрафса.
— А там-то, голубушка, куда ты? При войске, что ли, жить будешь?.. Постой, милая, а не носишь ли ты — веки вон от глаз отвисли? Да и бледная какая...
— Тише, тише, баба Кламения! Не оглашай!
— Молчу — жених-то видный... Не его, что ль? А когда прознает он? Ой!
— Будь что будет! Всё перемешалось в голове моей... Тут мне нет житья боле! — спрятала глаза Ргея.
— Ладно, ладно, не пекись о содеянном... Поди, от моего ухаря отяжелела?.. — Кламения закрыла лицо кулаками, из-под них таращась на девку. — Ай, бес! Зенки бы ему выцарапать!.. О-о, горе! Всю жизнь он вот так, козёл!
— Баба Кламения, плюнь ты на него, — робко попыталась успокоить Ргея.
— Не плюнь! Дождался он, плут! Терпела я, теперь — сделаю...
— Не бери грех на душу, — сунулась-таки с советом многого не понимавшая Ушана.
— Возьму! Так сделаю, чтоб он перетерпеть мог. Котом жил — а нынче мышка ему сотворит непотребное!.. — Кламения глянула на Сароса. Тот ел, ни на кого глаз не поднимая. — А у них что там за сторона?
— Я не знаю, — ответила Ргея.
— Спроси его, а после нам и растолкуешь. Надобно и мужичка послушать — да, Ушана? Он троих одним махом уложил замертво!
— Ба?! — Ушана не поверила разгорячившейся бабе.
Ргея принялась тихо выспрашивать вкушавшего гота:
— Сарос, а у твоего народа где сторона? Как вы там живёте? Расскажи, пожалуй, просят все.
