В кровавую бурю, сквозь бранное пламя,
Предтеча спасенья — русское Знамя
К бессмертной победе тебя провело.
Так диво ль, что в память союза святого
За Знаменем русским и русское Слово
К тебе, как родное к родному, пришло?
Амалия однажды сказала Тютчеву:
— Удивительную пару составляете вы. Русский немец и немецкий русский. Какое единство взглядов! Кто бы мог подумать! Тютчев, сто лет не бывший на родине и не утративший к ней чувства. Кажется, что европейская культура, которой он пресытился, разожгла патриотизм.
Бенкендорф выполнил обещание и перед самым отъездом в Фалль подробно познакомил императора со взглядами Тютчева, которые во дворце пришлись по вкусу. Он решил пригласить Тютчева отдохнуть несколько дней на мызе вместе с Крюденерами, которые отправлялись в Германию через Гельсингфорс, Стокгольм и Кальмар. Тютчев с удовольствием согласился. Пять чудесных сентябрьских дней они провели вместе в Фалле. Не все время они говорили о том, что заботило. Однако Бенкендорф о деле никогда не забывал.
— И государь, и я — мы оба считаем, что интересы России на западе должны защищаться более активно. Книга маркиза де Кюстина вызвала гнев государя, и гнев справедливый. Во-первых, Кюстин далеко не во всем прав, во-вторых, когда он выражает и справедливые упреки — они окрашены несправедливым и постыдным недоброжелательством. Я жил в Париже и хорошо знаю город. В мое время это была клоака, а мое время было не худшим временем. Савари все-таки пытался навести там порядок. Что касается мсье Видока, то уголовник не может управлять полицией. То же стоит заметить и о Гофре. Санитарное состояние Парижа куда хуже, чем Петербурга или отстроившейся Москвы, но это, разумеется, не отбирает у него право критиковать нас. Видок сейчас на пенсии, но внедренные им принципы остались неизменными и превращают хваленую французскую юриспруденцию в посмешище. Кюстину ли давать нам советы, как управлять страной?! Между тем я стараюсь быть объективным и сказал государю: «Monsieur de Custine n’a fait que formuler les ideés que tout le monde a depuis longtemps sur nous, que nous avons nous-méme»[82]. Надеюсь, вы согласитесь со мной, Федор Иванович? Я полагаю, что вы можете привлечь к истинному освещению положения в России ваших друзей Варнгагена фон Энзе и Якоба Фальмерайера. Вы охарактеризовали их как людей порядочных и пользующихся влиянием. Справедливое отношение к России — мерило порядочности для меня.
Тютчев был очарован искренностью Бенкендорфа и его постоянным стремлением добиться ощутимых изменений альянса европейских стран. Россия должна стать полноправным членом континентального сообщества, и внутрироссийские обстоятельства не могут служить причиной усиления антирусских настроений. Революция России не нужна. Монархическая республика ей не подходит. Более французская болезнь не охватит молодое офицерство. Император придерживается того же мнения.
— Уверяю вас, что Гоголь, написав «Ревизора», более принес пользы отечеству, чем заушательства Кюстина, хотя, повторяю, там есть верные наблюдения и суммируются представления о нашей стране. Император не только смеялся над Сквозник-Дмухановским и компанией, но и издал ряд указов, после которых борьба со взяточничеством расширилась и углубилась. Не скрою от вас, что мы мало добились на сем поприще, но все-таки кое-чего добились. Недавно я выслал из Петербурга одного чиновника и с удивлением узнал, что он покинул город в собственной карете, предварительно проводив накануне целый обоз с домашней утварью и мебелью. Я распорядился назначить повторную ревизию. Если обнаружатся еще большие нарушения, то дело будет передано полицейскому следователю. Взяточничество расплодилось до таких размеров, что даже с меня хотели получить взятку! Но что из того! И в Европе не лучше! Польский вопрос сугубо внутреннее дело России и будет разрешаться постепенно в соответствии с волей императора. Как видите, ваши предшественники Пушкин и Жуковский протестовали против французских клевет и вполне разделяли point de vue[83] государя и мою.
