Одним из ближайших соседей майора Торнтона был капитан Робинсон, человек, с которым у майора происходили частые столкновения. Однажды в воскресное утро, проходя по дороге, ведущей к Окленду, я повстречался с капитаном Робинсоном, который ехал верхом в сопровождении слуги. Капитан остановил меня и спросил, не я ли накануне принёс ему от «этого подлого негодяя Торнтона» наглое письмо, в котором речь шла об ограждении болотистых участков. Я ответил, что действительно накануне принёс письмо, в котором говорилось о разграничении участков, и передал его управляющему.
— Хорошее письмецо, нечего сказать! — воскликнул капитан. — А известно ли тебе, что если бы мой управляющий знал свои обязанности, он спустил бы с тебя штаны и всыпал бы тебе за труды сорок ударов плетью?
В ответ я позволил себе заметить, что всего-навсего передал послание хозяина, и несправедливо будет счесть это за провинность.
— Заткни глотку, заткни свою поганую глотку, мерзавец! — заорал он. — Я научу и тебя и твоего хозяина, как оскорблять джентльмена! Том! Подержи-ка этого проходимца, пока я выколочу пыль из его новенькой куртки!
Услышав приказание своего хозяина, верный слуга капитана Робинсона Том соскочил с лошади и схватил меня. Но так как я отчаянно сопротивлялся, да и сил у меня было больше, чем у моего противника, я справился бы с ним, если б его господин не сошёл с лошади и не поспешил ему на помощь. С ними двоими мне было уже не сладить; они повалили меня наземь и, сорвав с меня куртку, связали мне руки. Затем, снова вскочив в седло, капитан хлестал меня до тех пор, пока не порвал свою плеть. Удовлетворив свою ярость, он пришпорил коня и умчался. Том последовал за ним, даже и не подумав развязать меня. Когда они скрылись из виду, я принялся искать свою куртку и шляпу. И то и другое исчезло. Утащил ли их слуга, или хозяин — мне так и не удалось узнать. Я думаю, что взял их всё-таки слуга, потому что спустя некоторое время, в одно из воскресений, я видел, как он шёл на собрание методистов в синей куртке; я мог бы поклясться, что это была моя куртка.
Узнав о происшедшем, мой хозяин пришёл в бешенство. Первым побуждением его было вскочить на лошадь, отправиться к капитану Робинсону и потребовать у него объяснений. Но он вспомнил, что на следующий день назначено совещание окружного суда, где должны были разбираться важные для него вопросы и где он будет иметь возможность повидаться со своим поверенным и посоветоваться с ним. Подумав немного, майор решил, что вообще благоразумнее будет отложить разговор с капитаном, пока он полностью не выяснит, каково отношение закона к этому вопросу.
На следующий день мистер Торнтон взял меня с собой в город, и мы направились прямо к адвокату, которому я изложил дело во всех подробностях. После этого майор спросил, какого удовлетворения он вправе требовать согласно закону.
Адвокат ответил, что закон в этом вопросе вполне ясен и наказание, которое должен понести обидчик, несомненно удовлетворит истца.
— Нередко встречаешь людей, — заметил адвокат, — которые ничего в этом деле не смыслят и потому готовы утверждать, что в странах, где существует рабство, закон не ограждает раба от насилия со стороны свободных людей; они считают, что в рабовладельческих штатах свободный гражданин вправе, когда захочет, отстегать любого раба. Это или большое заблуждение, или преднамеренный обман. Закон подобного произвола не до-пускает, свою защиту он простирает одинаково как на свободных, так и на рабов, с этой точки зрения не делая между ними никакого различия. Если насилию подвергается свободный, он вправе предъявить к обидчику иск. Если насилию подвергся раб, иск за него предъявляем его законный покровитель и защитник — хозяин. Итак, майор Торнтон, дело совершенно ясно: вы вправе предъявить иск к капитану Робинсону, и я могу уверить вас, что решение суда будет целиком в вашу пользу… Надеюсь, вы можете доказать, что всё произошло именно так, как вы мне об этом сообщили.
— Доказать? — воскликнул мой хозяин. — Ещё бы! Да вот и сам Арчи, с которым всё это произошло.
