— Продана за сто долларов, — произнёс аукционист, — мистеру…
— Вот деньги! — сразу ответил Колтер, протягивая аукционисту одну из стодолларовых бумажек, выигранных им несколько дней назад у бостонского комиссионера по закупке хлопка. — Выдайте расписку в получении этой суммы и составьте акт, согласно которому все права собственности бостонца на эту женщину передаются мистеру Арчи Муру из Лондона.
Тут же составили акт, причём даже равнодушный бостонец был озадачен всем происшедшим, и на лице его отразилось неудовольствие.
Колтер попросил Касси следовать за нами, что она с готовностью и сделала. Когда мы все втроём выходили из аукционного зала, весёлый и добродушный аукционист успел уже вернуться к выполнению своих обязанностей и выставил на продажу шестнадцатилетнюю негритянскую девушку, камеристку, выросшую в штате Мэриленд, в хорошей семье. Он заявил, что девственность её вне подозрений, и прав на неё никто не оспаривает… Он надеялся получить за неё хорошие деньги.
Не стану описывать, что пережили мы оба, когда Касси узнала во мне своего мужа, с которым так долго была в разлуке. Её радость не уступала моей. Но, по её словам, это не явилось для неё неожиданностью: она всё время чего-то ждала, и ожидание это, как нередко бывает с людьми жизнерадостными, перешло в твёрдую веру, что рано или поздно, но она непременно встретится со мной. И как верная и любящая жена, она всё время сохраняла незапятнанным и нетронутым всё, что было лучшего в её сердце, оставляя его для меня. Поэтому теперь она обнимала меня не как безнадёжно потерянного и неожиданным образом возвращённого ей супруга, а как вернувшегося из дальнего путешествия возлюбленного, которого она долгие годы неустанно и терпеливо ждала.
О, священные нити любви, узы супружества, союз сердец! Церковь и законы могут лишь освятить вас, но создать вас они не могут. Ни разлука, ни время, ни благополучие, ни нужда, никакая неукротимая сила, никакое беспомощное повиновение ей — ничто, кроме смерти, да и сама смерть не властны разорвать вас!
Новая хозяйка, в руки которой Касси благодаря доброму посредничеству мистера Колтера попала прямо из невольничьих бараков благочестивых и почтенных господ Гуджа и Мак-Грэба, незадолго до этого, как я уже узнал от Колтера, приехала из Новой Англии, стала женой мистера Томаса, владельца хлопковых плантаций в штате Миссисипи.
Она родилась и выросла на маленькой ферме в Нью-Хемпшире. Родители её были люди бедные. Но она, как и многие девушки Новой Англии, стремилась добиться самостоятельности и ко времени знакомства со своим будущим мужем, мистером Томасом, уже занимала место учительницы в модном пансионе для благородных девиц, в том самом, куда мистер Томас привёз двух своих дочерей от первого брака.
В Новой Англии хлопковых плантаторов из южных штатов рисуют себе примерно так, как в Великобритании — плантаторов из Вест-Индии. Такого плантатора представляют себе красивым, общительным, элегантно одетым молодым человеком, блестяще образованным, хорошо воспитанным и любезным. При этом он, разумеется, страшно богат и думает только о том, чтобы развлекаться и развлекать своих друзей. Представление это создано теми из южан, которые — ради того, чтобы, прожив несколько недель на одном из северных курортов, сорить там деньгами, покорять сердца всех дам, не только молодых, но и пожилых, с дочерями на выданье, и пускать пыль в глаза ещё не оперившимся юнцам, — согласны потом, вернувшись к себе домой, всю остальную часть года голодать, терпеть нужду, зависеть от кредиторов и даже принимать у себя судебного исполнителя.
Будущая миссис Томас, в то время ещё Джемайма Дивене, была безмерно счастлива тем, что ей удалось пленить владельца южной плантации и что ей предстояло теперь внезапно сменить бедность на богатство. Поэтому она с радостью приняла руку, сердце и состояние мистера Томаса, предложенные ей после недельного знакомства, в течение которого они виделись лишь три раза. Ей, к сожалению, и в голову не пришло подумать о том, что мистер Томас, вне зависимости от того, южанин он или нет, по возрасту годится ей в отцы, что у него всегда какое-то тупое, заспанное и глупое выражение лица, что он не способен даже правильно изъясняться по-английски, и при всём этом потребляет неимоверное количество табаку и водки. Даже в самый разгар ухаживания он равномерно распределял своё время между табачной жвачкой, курением табака, мятной водкой и мисс Джемаймой, хотя и постоянно уверял её, что она для него — всё на свете.
