— Но не станете же вы утверждать, — смущённо пробормотал бостонский комиссионер, — что так поступает у вас на Юге человек, пользующийся уважением? Я полагал, что это клевета, которую возводят на вас аболиционисты.
— Я утверждаю, — ответил южанин, — что человек может так поступать, и никто за это не перестанет его уважать. И если он завтра же пожелает быть принятым в члены любой, самой благочестивой христианской общины, то такое его поведение не явится к этому препятствием. Церковная дисциплина во многих вопросах неумолимо строга. Я знал человека, который был исключён из пресвитерианской общины за то, что посылал своих детей в школу танцев. Но я ни разу не слыхал, чтобы какая-либо религиозная община на Юге стала интересоваться, кто отец детей, рождённых в рабстве, и каковы отношения между невольницами и их хозяевами. Насильственная смерть раба от руки хозяина, при известных обстоятельствах, может повести к более или менее строгому судебному расследованию. Но ни один турецкий гарем не защищён так крепко от всякого вмешательства со стороны и контроля гражданского или церковного, как семейный быт наших рабовладельцев. Неужели вы думаете, что если бы добрейший Джонсон не признал своих детей, то кому-либо пришло бы в голову считать их его детьми? Разве только в шутку. Его проступок состоит не в том, что у него есть дети от цветных женщин, а лишь в том, что он их признал.
— Боюсь, что у нашего английского друга, — сказал нью-йоркский редактор, кивая на меня, — сложится дурное мнение о южных нравах. Существуют разные мелкие семейные тайны, которых не следовало бы разглашать.
— Жаль, что вы не подумали об этом раньше, — добавил другой. — Тогда бы вы, может быть, оставили Дика Джонсона в покое. Я только утверждаю, что если пренебречь тем, что он не умеет кривляться и лицемерить, и принять во внимание его чрезвычайное добродушие, то он окажется вряд ли хуже всех остальных.
— Помилуйте, — воскликнул нью-йоркский журналист, — как же это вы, южанин, да ещё рабовладелец, можете утверждать, что поведение, направленное на то, чтобы уравнять в правах белых с чёрными, не представляет опасности для государства?
— Это далеко не столь опасно, — возразил плантатор, — как делать рабами тех, кто унаследовал от своих свободных отцов дух вольности, несовместимый с рабством. А как вы считаете, какие последствия грозят нам, если среди рабов оказываются, например, потомки людей вроде Томаса Джефферсона?
— Томаса Джефферсона? Что за чепуха! — пробормотал редактор.
— Не знаю уж, чепуха или нет, но только могу вас уверить, что на моих глазах продавалась с аукциона одна очень хорошенькая светлая мулатка, даже на три четверти белая, которая утверждала, что она внучка знаменитого экс-президента. И лицо её и фигура давали полное основание думать, что она говорит правду. Она, кстати сказать, была продана на сто долларов выше назначенной цены, «ввиду её хорошей породы», как шутливо заявил покупатель.
Оба северянина были настолько поражены всем услышанным, что попытались было заспорить с рассказчиком, утверждая, что всё это не что иное, как басня, которая была придумана для того, чтобы повысить цену.
— Ну что ж, может быть, это и так, — со смехом проговорил рассказчик. — Гудж и Мак-Грэб были большими ловкачами и в своих торговых делах пользовались любыми средствами.
При этих словах я насторожился. Гудж и Мак-Грэб… Мак-Грэб — ведь так звали работорговца, купившего мою жену и моего сына. Именно он-то и переправил их в Августу, как сообщил мне агент, в своё время ездивший по моему поручению на розыски.
Я сразу же спросил, где и когда моему спутнику пришлось быть свидетелем продажи внучки Джефферсона.
— Это было в Августе, в штате Джорджия, — сказал он. — Лет двадцать тому назад.
— А не можете ли вы сказать мне, — проговорил я, — что представляет собой Мак-Грэб? Я очень желал бы разыскать работорговца, носящего это имя.
Южанин объяснил мне, что этот Мак-Грэб — шотландец по рождению, воспитывался же он в Южной Каролине. В течение многих лет вместе со своим компаньоном Гуджем он занимался скупкой рабов и доставкой их на южные рынки. Главным местом сбыта живого товара был город Августа. Мак-Грэб объезжал расположенные к северу рабовладельческие штаты и скупал негров, с этой целью внимательно следя за продажей с торгов имущества несостоятельных должников и совершая торговые сделки с отдельными лицами. В дальнейшем он переправлял купленных рабов своему компаньону, а тот распродавал их в Августе. Но торговая компания эта распалась уже много лет назад; Мак-Грэб умер, а Гудж и сейчас ещё живёт в Августе. Он удалился от дел и слывёт одним из самых крупных богачей в городе.
