— Ваш поход является экзаменом. Если вы убедитесь, что советские люди понимают вас, если сумеете наладить подпольную работу в Москве, мы перебросим к вам в Россию еще человек пятьсот. Пятьсот офицеров нашей революции — это сила!
«Пятьсот таких, как я и Околов, — это недоучки, — зло подумал Колков. — Ни черта нам там не сделать. За нами, недорослями-вертопрахами, не пойдут массы».
— Вам придется встретиться с большими трудностями, — продолжал учить Георгиевский. — Вы по ту сторону должны найти людей, которые в любую минуту по вашему указанию будут готовы начать действие. Мы не ставим вам сроков пребывания там, но хотим, чтобы вы ежемесячно давали о себе знать «союзу». А мы, в свою очередь, будем изыскивать возможности для связи с вами.
— А как с террором? — заинтересовался Колков.
— Этот вопрос каждый из вас решит сам на месте, — сказал Георгиевский. — Рисковать собою вам не следует, но если для пользы дела потребуется кого-то убрать или что-то в этом роде, то можете поступать, как вам выгодно. Мы поможем.
Эта беседа с Георгиевским в номере гостиницы не только не вдохнула боевой дух в Александра Колкова, но, наоборот, совсем его разочаровала. Оставалась еще надежда на Околова, который производил впечатление человека волевого, сильного, смекалистого.
...Когда в номер гостиницы постучал Околов, Александр еле поднялся с постели, мучительно болела голова.
Немного погодя в дверь опять постучали. Александр открыл и увидел Зосю. Пришлось сказать ей, чтобы пришла попозднее.
— Не вздумай с ней крутить, — строго сказал Околов. — И поменьше выпивай. У тебя хмельной вид.
«Да, — подумал Колков. — Я пью... И кажется, уже пропил с этой Зосей секреты своей записной книжки... Ах, будь что будет».
Александра Колкова разбудил громкий стук в дверь. Он спал тяжело и сначала никак не мог сообразить, где находится. Стук повторился. «Жорж!» — подумал Колков, встал и отпер дверь, но в коридоре стоял дядя Баня. Тот самый субъект, который явился к ним в гостиницу на второй день после их приезда в Вильно с условленным паролем — фотокарточками. С тех пор он проводит ежедневно занятия по ознакомлению с характерными мелочами бытовой стороны жизни в СССР, с условиями перехода границы и пограничной полосы.
Дядя Ваня приносил на занятия коллекции трамвайных, автобусных, железнодорожных, театральных билетов, различные афиши, фотографии, рисунки форменной одежды, по которым можно было составить себе представление о родах оружия в армии, о частях НКВД, милиции. Все для того, чтобы Околов и Колков не попали впросак из-за каких-нибудь пустяков. «Сколько стоит проезд в трамвае, газета или килограмм хлеба? Как отличить гэпэушника от милиционера?» Они заучивали имена и отчества вождей, фамилии известных спортсменов, стахановцев, артистов, популярные советские песни, содержание фильмов, цены на товары.
Выезжая с дядей Ваней за город, ходили ночью по компасу, стреляли в цель. Дядя Ваня принес им по два комплекта одежды, один советского производства, другой польского — для перехода погранполосы. Двое суток назад им в гостинице какой-то поляк принес фиктивные документы, паспорта, справки, чистые бланки со штампами заводов, где они «работают», и помог составить легенды. Документы выдал каждому отдельно, предупредив Колкова, чтобы он не показывал свою новую фамилию Околову. Тоже самое сказал и Околову. С заспанными глазами и с тупой головой Александр провел в свой номер дядю Ваню.
— Ну-с, дорогой друг, настала пора расставаться, через два часа вы уезжаете, вот, пожалуйста, ваш железнодорожный билет, и разрешите вам пожелать, как говорится, ни пуха ни пера! — Дядя Ваня, высокий мрачный тип с бородкой, пожал Колкову руку и сел на кровать.
— К черту, к черту, — буркнул Колков и начал складывать вещи в дорожный мешок.
— На конечной станции вас встретят наши люди. А сейчас собирайтесь и спускайтесь к пану Околову. Позавтракаете, и вас отвезут.
Дядя Ваня потоптался еще с минуту и ушел.
Позавтракав в ресторане при гостинице, Колков и Околов поехали на вокзал. В вагоне поезда у них было отдельное купе. Околов уткнулся в газету, Колков уставился в окно. Оба были не в духе. Так в молчании и доехали до назначенной станции.
