- Слушаю.
Лиза вкинула глаза, но руку не протянула.
- Это Мила?
- Кто это?
Тааак, настало время для импровизации.
- Ваш номер мне дала одна наша общая знакомая, я бы хотела встретиться.
- Цель?
- Увидеть вас…
Видимо, мой томный голос зацепил.
- Приезжай через час на Крестовский, я в ресторане Карл Фридрих. Зал с музыкантами, третий столик слева, - прозвучало как приказ.
Лиза все поняла, молча натянула перчатки до локтя, звякнула ключами от машины и пустым голосом сказала:
- Я домой, Мари. Позвони мне потом.
Наконец, она приняла помощь, которую я так безмолвно навязывала в течение полугода. Значит, все это не в первый раз. Похоже на отчаяние.
По дороге я набрала еще один номер.
- Андрей, это Мари. Сейчас самое время увезти Лизу. Я освобожу ее от работы на любой срок, только увези ее подальше. Лучше на море. И лучше на другой континент. Андрей, прямо сегодня. Тебе нужны деньги? Собирай вещи, Лиза сейчас приедет.
Карл Фридрих – пивной ресторан с панорамой на небольшое озеро. Уютный зимний сад, каменные лестницы, живой саксофон. Слишком пафосно.
Мила была воплощением сексуальности. Чуть взъерошенные темные волосы, раскосые серые глаза, тонкие черты лица, волевые губы, четко очерченные скулы. Черная майка на голое тело, замысловатая цепочка на шее, узкие брюки цвета хаки. Да, было от чего потерять голову. Я независимо подсела за столик.
- Привет.
- Ну привет, кто тебе дал мой телефон?
- Лиза.
- Ах, вот как? - Мила удивилась. – И что тебе надо?
- Поговорить.
- Если ты хочешь прочитать мне нотацию, то спасибо, не надо. У меня есть любимая бабуля. – Мила помолчала. – А ты ничего. Тема?
- Тема.
Мила приблизилась к моему лицу. Она действительно была магнитом, гипнозом. Великим северным охотником. Это было невероятно, но меня окатило тягучей волной, стало трудно дышать. Я медленно отпила из ее бокала. Мила с интересом разглядывала мое лицо, как художник смотрит на новые карандаши. Ждет. Следующий шаг должна сделать я. Вот так, все просто. Расставлены грамотные сети, и рыбка сама плывет в зубастую пасть. Сука.
- Мила, послушай. Лиза – мой близкий друг. Ты знаешь, что она замужем? Знаешь, и тебе наплевать. Твой выбор. Ответь мне на один вопрос – что будет дальше? Ты наигралась или еще нет?
- Лиза меня хочет, почему я должна ей отказывать?
- Сколько еще людей тебя хочет?
Мила хрипло, с вызовом рассмеялась. Я неторопливо встала, нежно провела по ее шее, а затем - с силой взяла за волосы.
- Не смей больше близко к ней подходить. Никогда, слышишь? Никогда!
- Она сама приползет, - Мила спокойно смотрела мне в душу. – Она приползет и будет стоять на коленях за поцелуй.
Хлесткий ледяной ветер с Финского залива залез за воротник и под куртку. От злости я не могла открыть машину, все время нажимала не на ту кнопку. Черт, черт, черт. Ничего не получилось, но ведь я не всесильна. Ведьма какая-то, ей-Богу.
В телефоне от Лизы была смс-ка – «Улетаю на Кубу, буду через две недели». Не знаю, почему, но я заплакала навзрыд. Андрей, пожалуйста. Только ты сможешь спасти ее. Любовь ведь творит чудеса? Даже когда она одна на двоих?
8. Сны
Едва шасси коснулось питерской земли, Лиза набрала номер. Она уже не скрывалась от Андрея, ей было наплевать. Услышать голос – вот все, чего она хотела. И Лиза знала, что Мила не возьмет трубку, как не брала ее ровно 139 раз за время кубинских каникул. Лиза писала мне смс-ки, в которых просила рассказать, что произошло во время нашей встречи, умаляла найти Милу, попросить ее просто хотя бы не забывать о Лизе так скоро. Она проклинала Андрея за этот отпуск, не подпускала его к себе ближе, чем на метр, плевалась ядом, пила ром и танцевала с кубинскими женщинами. Конечно, потом они встретились. Может быть, Лиза умыла ее колени слезами, а может быть, нет. Мила могла быть нежной и ласковой, потому что ей нужны были деньги, например… Я не знаю. А Лиза могла покусать эти смуглые плечи до синяков, и хоть на йоту выплеснуть боль и обиду. Или нет... Наверное, Мила, держа ее запястья прижатыми к стене, и с любопытством глядя в лицо, доводила до исступления, а потом равнодушно курила в лицо. Я только знаю, что Мила вновь пропала, а Лиза высохла, как сухие листья. Она не могла больше рисовать, разговаривать, слушать. Она пила какие-то таблетки, неаккуратно замазывала синяки под глазами, ходила в одном платье неделями и все время кричала. Глубоко внутри. Андрей не сдался и вызвал из Москвы ее маму. Не боясь припадков, истерик и прочих бед, он рассказал, что произошло. У мамы везде были связи, и предполагалось, что она поможет с лечением. Мама, как водится, не знала, в какую сторону бросаться – лечить от гомосексуализма или от нервного расстройства. Слава Богу, врачу она поверила, что депрессия хотя бы поддается лечению. Не думаю, что это была какая-то особенная любовь. Любовь – это что-то такое взаимное, высокое, чистое. Здесь же Лизу просто заклинило. Всегда успешная девочка, с синдромом отличницы, не смогла получить в безраздельное пользование Милу. Вот и вся причина. Запала на физиологию, узнала возможности своего тела, в голове эйфория и сны про зеленое покрывало на красных листьях. По закону жанра Лиза должна была уйти в монастырь или не справиться и спрыгнуть с небоскреба. И если бы это был просто роман, так бы и случилось. Но я бесконечно рада, что могу предложить альтернативный конец. Андрей продал все, что у него было, и купил во Владивостоке небольшой дом и катер. Выучился основам береговой охраны, а потом добровольно поступил на морскую службу. Он хорошо знал, что Лизе проще, когда его нет близко. Лиза занималась детьми - у них родились мальчик и девочка. И конечно, Лиза рисовала. В основном океан, ветер, песок и шхуны. Она часто присылала мне свои рисунки бандеролью, а однажды прислала фотографии детей. Мальчишка был просто ангелочком – лукавая улыбка и светлый взгляд. На фото он показывал на облака. А девочка – стояла в пол оборота, слишком серьезная, в красном платье. И почему-то раскосые серые глаза, и дерзкий рот. Я писала Лизе длинные письма, но ответом были только картины. А однажды на обратной стороне было намалевано «Будь проклято это ваше небо в алмазах».
