Людмила ничего не спрашивала. У них с матерью были странные отношения. Мать и уже подросшая дочь никогда не делились своими мыслями, они словно не доверяли друг другу. Люда не знала настоящей материнской любви. Мать лишь покровительствовала и приказывала. Еще в детстве, не почувствовав родительского тепла, Людмила с каждым годом, с каждым днем все больше отдалялась от матери. Это, вероятно, объяснялось своенравным, тяжелым, властным характером матери и гордым стремлением дочери к независимости.
После десятилетки Людмила закончила курсы метеорологов наблюдателей, но поработать ей не удалось. Мать неожиданно решила поехать на Север, в родные места. И город ветров и гололеда, как называют Новороссийск, был оставлен.
- А как же папа? - перед отъездом, наконец, решилась спросить Людмила.
- Отца у тебя больше нет, - холодно ответила мать.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Осмотрев то, что сумели Клавдий с товарищами сделать в его отсутствие, Юрий остался доволен. Закладка киля новой яхты была начата еще при нем, а теперь уже полным ходом шел набор корпуса "Дианы". Оказывается, яхтостроители не теряли времени, в то же время все работы выполняли тщательно, надежно точно, ни на йоту не отступая от разработанной конструкции.
После обеденного перерыва Клавдий остался в цехе на работе. Юрий решил зайти к директору, рассказать о поездке. Но перед этим он отозвал Дениску (второму матросу "Звезды" был выдан пропуск на судоверфь, и он прибегал сюда вечерами и помогал бригаде) и попросил его зайти к Людмиле. Пусть в восемь вечера будет в яхт-клубе.
Директора у себя не оказалось. Тогда Юрий пошел к Илье Андреевичу. Болезнь дяди, о которой сообщил Клавдий, обеспокоила юношу.
- Да-да, войдите, - отозвался Илья Андреевич на стук в дверь.
Он лежал на диване, покрытом синим байковым одеялом. Из-под одеяла тут и там выбивались кончики простыни. Он лежал не раздевшись, в легких брюках и пижамной куртке. Но когда Юрий вошел в комнату, Илья Андреевич сразу же поднялся и улыбнулся. Улыбка получилась вялая, мучительно-выдавленная, хотя в глазах была искренняя радость.
Комната все так же, даже ярче, чем в те дни, когда Юрий уезжал, цвела астрами и хризантемами, георгинами, гвоздиками, анютиными глазками волшебно-сказочным богатым и нежным многоцветьем. А по соседству на столе и на стульях лежали книги по кораблестроению, технические журналы и брошюры, огромная готовальня, рейсшина, трехлопастный гребной винт.
На низенькой тумбочке стояли два стакана: один пустой, другой с крепким чаем. На блюдце бледно желтели маленькие диски лимона.
- Заболели? - спросил Юрий.
- Да так, немного, - махнул рукой Илья Андреевич. Веки глаз его покраснели, припухли.
- Врача вызывали?
- Я сам подлечиваюсь. Врачи тут не помогут. Временная нервозность. Ну, рассказывай, что видел, чему научился! Садись.
Юрий заметил, как Илья Андреевич осторожно отодвинул поглубже под стул бутылку.
Чувствуя, что дяде сейчас не до его рассказов, а просит он об этом просто из вежливости и некоторого смущения, не вдаваясь в подробности, Юрий поведал о поездке, о балтийских яхт-клубах, о встречах на судоверфи.
Илья Андреевич слушал рассеянно. Потом он вытащил из-под стула бутылку.
- Может быть, немного при встрече за компанию и ты? - спросил он.
- Нет, - отказался Юрий. - Я еще маму не видел. Да и вообще...
Инженер налил полстакана, легко выпил, пососал лимон, закурил.
- На верфи был? "Диану" видел? - спросил он оживляясь.
- Видел. Все хорошо. Молодцы ребята.
- Вот денек-два, и я выйду. Нужно форсировать.
Они поговорили еще с полчаса, все о строительстве яхты. Оживление Ильи Андреевича и его уверенность в успехе постройки "Дианы" подбодрили Юрия. "Только нужно почаще заходить к нему, поменьше оставлять одного", - подумал Юрий и незаметно взглянул под стул, где в бутылке косоглазо поблескивала коварная жидкость. Ни читать нравоучений, ни давать советы старшему родственнику он не мог. Нужно было что-то придумать, чтобы помочь Илье Андреевичу, человеку, так много перенесшему в своей жизни.
Юрий вышел на улицу. В киоске "Союзпечати" он купил газеты "Известия", "Комсомолку", "Советский спорт". Рядим с "Союзпечатью" стоял киоск цветочный. И тут Юрий спохватился. В спешке поездки он не купил ничего для мамы и для бабушки - никакого подарка. А ведь уже давным-давно он собирался подарить Ольге Андреевне вазу для цветов.
