— Привет. Как дела? Я бы хотел поговорить с твоей тетей.
— Мы тебя ждали, только гораздо раньше, — сказала она, окинув меня ледяным, как воды Белого моря, взглядом.
Что случилось? Последний разговор у нас закончился вполне на дружественной ноте. И кто эти таинственные «мы»? Интересно, настанет ли день, когда меня перестанут окружать загадки. Ладно, посмотрим.
Ворота за мной закрылись, а я лихорадочно пытался оглядеть открывшиеся взору владения. Помимо множества аккуратных построек, о назначении большинства из которых я мог лишь догадываться, меня очень удивило обилие прислуги. Я знал, что у высоких родов все немного по-другому. Однако дела Терлецких шли не сказать, чтобы прекрасно. Что не мешало им содержать большой штат работников. Об охране, рассредоточенной по периметру, я вообще молчу. И это учитывая, что взору открывался лишь крохотный клочок владений Терлецкой. А дальше, как я понял, парк и бог знает что еще. Наверное, таким и должно быть имение каждого уважающего себя дворянина.
— Говоришь, ты ждала меня? — решил я сходу завязать беседу.
— Да, до прибытия твоей ведьмы.
Я чуть с шага не сбился. Откуда ей об этом известно?
— Она ведь не особо скрывалась, так? — пояснила Света, холодно сверкнув глазами. — А что знают двое, знает и свинья. Слышал о таком выражении?
— Четкеров рассказал? — спросил я.
— Нет, но изначально информация исходила от него. Ты же понимаешь, что он стучит на тебя кому надо?
— А этот кто надо уже передает сведения Уварову?
— И по пути их может узнать кто-то еще. Откуда выяснил про тетку? — без обиняков спросила Терлецкая.
— Одна птичка на хвосте принесла.
— И из какого министерства эта птичка? — остановилась Терлецкая посреди двора.
— Не задавай вопросы, на которые мне придется врать.
— Ты не понимаешь, Максим. Речь идет о безопасности моей семьи. Мы никогда не афишировали способности тети. Либо ты говоришь, кто тебе сказал, либо никакого разговора не будет. Решай.
Думал я недолго. Мне любыми способами необходимо было поговорить с теткой Терлецкой. К тому же наставник и словом не обмолвился, что информация секретная.
— Якут.
— Спасибо за откровенность, — сквозь зубы холодно ответила Света. — Он же вроде в отделе аналитики? Надо будет с ним поговорить. Пойдем.
Есть мнение, что вся история идет по кругу. Мы уже прошли пренебрежительное отношение ко мне на первом курсе, после чего последовало сносное общение. Потом было любовное заклятие с последующим охлаждением, спасение Светки и снова ренессанс между нами. Значит, стоит немного потерпеть и меня скоро опять начнут привечать.
Двери главного дома открылись сами собой, приглашая нас войти. Я было подумал, что дело в магии, но все объяснилось обычным привратником. Или швейцаром. Не знаю, как у высокородных это называется. У меня был лишь Тишка, который оказался и не совсем моим. К тому же, высокий человек в костюме выполнял и другие функции. К примеру, он поклонился мне, приветствуя, и спросил у своей хозяйки.
— Могу я предложить что-нибудь вашему гостю?
— Нет, Александр. Он ненадолго. К тому же могу поклясться, что он сыт. Его есть кому кормить.
Я постарался пропустить ее слова мимо ушей, разглядывая дом. Да и не дом вовсе, какой-то загородный дворец. Версаль на минималках. Хрусталь, позолота, мебель из резного дерева, на стенах портреты в полный рост. Вон и Терлецкий-старший. А рядом, видимо, его супруга. Красотой Светка пошла в нее.
— Нам наверх.
Чем выше мы поднимались, тем шаги Терлецкой становились медленнее. Да и вся спесь из нее выходила. Света даже немного ссутулилась, будто хотела стать меньше. А оказавшись возле двухстворчатых запертых дверей и вовсе заколебалась, словно раздумывая, стоит ли оно того. Но наконец поскреблась. Тихо-тихо, как мышка, почуявшая на стеной кота.
— Тетя, мы пришли.
— Заходите! — раздался повелительный голос.
Как только я оказался внутри, мне захотелось кашлять. А следом начали слезиться глаза. Сказать, что в комнате было накурено — ничего не сказать. Пожилая Терлецкая сидела у окна, лицом к дверям, попыхивая вонючей сигаретой в мундштуке. Я терялся в догадках, сколько же ей лет. Вопреки большинству магов, она не старалась скрыть свой возраст, расстрачивая силу понапрасну. На вид Терлецкой было все восемьдесят, если не больше.
