Максимилиан не сказал ничего. Но на меня накатила отчетливая волна раздражения пополам с гневом и обидой. Неужели он так близко к сердцу принимает тетушкины уколы?
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. Напряженно прямая спина князя чуть расслабилась. – Максимилиан обещал отвести меня в кафе. – И шепнула Лиссэ: – Тетушка, не надо его злить. Вы здесь останетесь, а мне с ним еще к Замку идти.
Эльнеке сдержанно улыбнулась, опуская ресницы:
– В таком случае, не смею тебя задерживать.
«Будь осторожна, Нэй».
«Да, тетя Лиссэ».
Мы это не произнесли вслух, но обмена взглядами вполне хватило.
Только через полтора квартала от гостеприимного дома Максимилиан решился задать вопрос:
– Почему ты отказалась? Действительно из-за того, что не хочешь портить со мной отношения?
– Ты что, подслушивал? – Я возмущенно пихнула князя под ребра. Он лишь нетерпеливо отмахнулся:
– Так да или нет?
– Не сердись на нее, Ксиль, – попросила я вместо ответа. – Она просто за меня беспокоится. А если честно… – я подначивающе улыбнулась, – еще два часа вежливых расспросов о том, что нас связывает и что по этому поводу думает мама, я просто не выдержу!
Князь расхохотался и подхватил меня на руки, закружив над асфальтом. Поставил на ноги и обнял, зарываясь лицом в волосы.
– Найта, ты чудо!
– Чудо хочет кофе, – смущенно пробормотала я, выпутываясь из объятий, чем спровоцировала еще один приступ смеха.
– Будет тебе кофе, ребенок, – пообещал князь, вытирая невольно выступившие слезы.
Как оказалось, кофе в этом городке варили никудышный. Только в третьей забегаловке Максимилиан, придирчиво понюхав предложенный напиток, соизволил остаться и заказать обед. Спешить нам было особенно некуда, и мы расположились за угловым столиком, откуда открывался чудесный вид… нет, не на море, а на горы. Точнее, на гору.
Сейчас, в безжалостном свете дня, скалы, по которым должен был пройти наш путь, выглядели особенно удручающе. Чистый горный воздух позволял разглядеть, что по крайней мере до середины подъема нам не встретится ни одного дерева. А это значило, что прицепить «кокон» будет некуда и спать придется на голой земле.
Высо́ты тоже не внушали оптимизма. Ясно было, что эту махину мы не одолеем не то что за один день – и за трое суток. Правда, Максимилиан уверял, что портал находится где-то на высоте двух третей от общего расстояния, но дела это не меняло: все равно придется ночевать в горах. Да еще последнее испытание, которое должно «охладить пыл»…
– Боюсь, как бы мы не замерзли в прямом смысле, – задумчиво проговорил князь, ковыряя мороженое. Мороженое было замечательным – твердым, сливочным, с цельными ягодами вишни, политое густым сиропом, и есть его, размазывая по тарелке, – на мой взгляд, чистой воды издевательство. Но я со своей порцией, к сожалению, уже расправилась, а Ксиль, погруженный в нелегкие думы, игнорировал мои завистливые вздохи.
– Брось, – легкомысленно отозвалась я, отрываясь от созерцания чужой тарелки. – В аллийских тканях можно спокойно гулять по Северному полюсу, и максимум, что тебе будет грозить, – утомление от прыжков по снегу.
– А если холод – магический?
– Так не бывает! – засмеялась я. – Это причины заморозков могут быть магическими или естественными, а так холод – он холод и есть.
– Ну, не знаю, – с сомнением покачал головой князь.
– Ладно, если ты так боишься, я могу попросить тетю Лиссэ зачаровать пуховое одеяло на магическую непроницаемость, – сдалась я. Нет, как можно быть таким занудой! Или его так впечатлило второе испытание, чуть не рассорившее нас навсегда?
– Впечатлило, – отрезал Максимилиан, не давая мне задать вопрос вслух. И тут же, извиняясь, коснулся моей руки: – Я не хочу снова потерять тебя из-за собственной глупости или непредусмотрительности.
Я вздрогнула, роняя ложку.
– Я так важна для этой интриги с инквизицией?
– Если бы только это… – чуть слышно выдохнул он. – Не имеет значения. – Ксиль решительно поднялся из-за стола, не давая мне наклониться за прибором. – Тебе не кажется, что госпожа Эльнеке нас уже заждалась?
– Не кажется, – улыбнулась я, вспоминая Лиссэ. – Тетушка всегда все делает не спеша. Не удивлюсь, если у нее еще ничего не готово.
