Нечестно. Просто нечестно…
– Ты совершенно не умеешь целоваться, – шепнул вдруг Максимилиан и засмеялся, прижимая мою голову к своему плечу и с нажимом поглаживая затылок. Губы у меня зудели, будто кто-то их потихоньку пощипывал. Я облизнулась – солоно…
– Не умею… – Надо бы обидеться, а меня охватила странная гордость. – Мне и не положено, я маленькая еще. Вот стукнет восемнадцать лет… ой, нет, я же теперь эстаминиэль – надо ждать пятидесяти… То есть… – Я запуталась и сникла.
Ксиль хохотнул:
– Я имел в виду, что надо бы тебе поучиться… У меня. Ты чего дрожишь? Испугалась?
– Замерзла, – соврала я. А на самом деле – испугалась, но в то же время мне ужасно хотелось, чтобы Ксиль не слушал мои возражения, а опять решил все сам.
Как ни странно, он промолчал, хотя сказать мог многое – и в ответ на «замерзла», и на мысли. Просто вздохнул и обнял меня.
Кафе располагалось за поворотом, в тесном закутке между жилыми домами и бетонным забором вокруг обшарпанных гаражей, но добирались мы до него почти полчаса. Я шла медленно, едва переставляя ноги, будто стремилась растянуть ощущение сладкой неопределенности. Рука Максимилиана лежала у меня на талии – нагло, не поверх куртки, а под ней и даже под рубашкой. Когда мы вошли в уютное помещение, насквозь пропахшее кофе и корицей, на больших электронных часах, висевших на стене над стойкой, мигнули четыре нуля.
– Что это за место? – поинтересовалась я. – Никогда раньше здесь не была. Думала, что здесь склад, потому что закрыто всегда…
– Шоколадная, – улыбнулся Ксиль ностальгически. – Открывается только по ночам. Ее хозяйка – шакаи-ар.
– Ты с ней знаком?
– Да, – опустил ресницы князь, и я ощутила укол ревности. – Знаком. Ее зовут Маргаритой.
– Вы звали меня, князь?
Хозяйка словно соткалась из теней. Высокая, в закрытом темном платье до пола и с прямыми смоляно-черными волосами она чем-то напоминала даму из старого черно-белого сериала про семейку чудиков – почитателей смерти. Только у той потусторонней красавицы не было таких светлых, почти прозрачных глаз.
Маргарита вдруг посмотрела на меня в упор, и я вздрогнула. Как будто за шиворот ледышку бросили.
– …и пару коричных палочек, – закончил тем временем Ксиль длиннющий заказ.
– Подождите несколько минут, князь. А пока я включу вашу любимую музыку, – улыбнулась хозяйка и медленно удалилась, покачивая бедрами. А вскоре полутемное помещение заполнил джаз – тихий, с потрескиваниями, как будто включили старую пластинку или радио.
– Одна из девушек, у которых есть ты? – неожиданно для самой себя спросила я и почти сразу устыдилась промелькнувшей в голосе злости.
Максимилиан улыбнулся.
– Нет, – с долей сожаления ответил князь. – Рита слишком умная для того, чтобы привязываться ко мне. Дело в другом. Около семидесяти лет назад мы попали с ней в одну неприятную переделку… Маленькие деревеньки – это пресловутые тихие омуты, в которых какая только дрянь не водится. Мы еле выпутались, если честно. С тех пор Рита хотела перебраться поближе к столице, в цивилизацию, если не в саму Золотую, то хотя бы в один из пригородов. Как видишь, ее желание исполнилось.
Дождь тихо зашелестел по стеклу. Я моргнула, стряхивая сонное оцепенение. Да уж, кофе мне не помешает… и что-нибудь сладкое – стимулировать работу мозга.
– Она из твоего клана?
Ксиль качнул головой и провел пальцами по запотевшему стеклу. Осталось четыре неровные дорожки, сквозь которые видно было кусочек улицы и мигающий фонарь у остановки.
– Маргарита не принадлежит ни к одному из кланов. Ее отцом был Тир, одиночка, отколовшийся от Алой Звезды. Уникальный в своем роде. К сожалению, Тир повторил самую распространенную ошибку ар-шакаи – он попытался отомстить за вымышленные грехи своему князю. Некоторое время Тир скрывался, даже успел завести семью. Маргарита была его дочерью. Но потом Тир заигрался в месть… Словом, кончилось это закономерно – князю надоело преследование, и он свернул ему голову.
– А как же жена Тира? И Маргарита?
– Погибла, когда он ударился в свои игры, – с явной неохотой ответил Ксиль. – Князь Алой Звезды взял Маргариту к себе, но она не смогла жить рядом с убийцей своего отца и сбежала. Я ее приютил на время, а когда она захотела уйти – отпустил.
