Глава восемнадцатая
Моника
ВЕЧЕРОМ КО МНЕ домой заявляется Трей, разодетый в джинсы и белую рубашку. На его лице сияет улыбка.
– У меня для тебя сюрприз, – говорит он.
Мне надоело игнорировать наши проблемы.
– Трей, – отвечаю я, – нам надо поговорить.
– Давай потом? Сегодня я приготовил для тебя кое-что особенное. – Я и не заметила, что одну руку он держал за спиной. Теперь он протягивает мне красную розу. – Это тебе.
Я беру розу осторожно, чтобы не уколоться, и вдыхаю ее чудесный аромат.
– Спасибо.
– Я хочу тебя кое-куда отвезти, но, пожалуйста, сначала сотри с лица тревогу. Я стараюсь. Дай мне шанс. А о серьезном поговорим завтра.
– Ладно. Так и сделаем, – вздыхаю я.
Взяв за руку, он ведет меня к машине.
– Почему ты тормозишь? – спрашивает он, потому что я замедляю шаг, когда мы подходим ближе к машине.
Не знаю, как сказать об этом, чтобы не обидеть и не расстроить Трея.
– Трей, ты принимал сегодня какие-нибудь таблетки?
– А что?
– Просто я не сяду с тобой в машину, если принимал.
Он распахивает пассажирскую дверь.
– Я не принимал таблеток. Довольна? Честно.
Я сажусь в машину. Жаль, что я не жду сюрприза Трея с нетерпением.
– Закрой глаза и не открывай, – говорит он, пока везет меня куда-то.
– Ну Трей, ну скажи, куда мы едем. Обещаю изобразить удивление, когда мы окажемся на месте.
– Не-а. И не открывай глаза. Я знаю, что ты любишь все контролировать, чтобы у тебя в жизни был порядок, но я уверяю, что на этот раз оно того стоит.
На этот раз. Значит, он собирается пригласить меня на бал выпускников во второй раз.
Когда все идет не так, как надо, меня бьет нервная дрожь. Сейчас я боюсь, что, расстроив сегодняшние планы, огорчу и разочарую Трея. У меня такое чувство, что мы продолжаем вести себя как пара, но при этом не испытываем эмоций, которые обычно испытывают люди в паре. Которые я начинаю испытывать к кому-то другому.
Я откидываюсь на спинку сиденья и, сложив руки на коленях, жду дальнейших указаний. Работает радио, и я представляю, как Трей качает головой в такт музыке. Пару минут спустя автомобиль останавливается, Трей глушит мотор.
– Не открывай пока глаза. – Голос у Трея взволнованный. Я слышу, как хлопает дверь.
Я тоже выхожу, и меня сразу окутывает теплый воздух Иллинойса. Трей легко берет меня на руки. Чтобы не упасть, я обвиваю руками его шею. Наверное, мы в парке возле его дома – слышно, как под ногами шуршит трава.
– Мы на месте? – спрашиваю я.
– Ага. – Трей ставит меня на землю и шепчет мне на ухо: – Открывай.
Приходится несколько раз моргнуть, чтобы сориентироваться. И у меня отвисает челюсть. Ничего себе.
Мы стоим посреди футбольного поля старшей школы Фремонта. На пятидесятиярдовой линии расстелено большое покрывало. Вокруг него стоят свечи на батарейках, заливая все вокруг романтичным сиянием. Взяв меня за руку, Трей ведет меня к покрывалу.
– Потрясающе. Как ты смог получить на это разрешение?
Он смеется:
– А я не говорил, что мне разрешили.
Я искоса смотрю на него, не зная, говорит ли он правду.
– Трей, у нас будут неприятности. Полиция нас отсюда выставит. – Я вспоминаю о Вике и о том, что он сделал в такой ситуации.
– Расслабься.
Я все еще в нерешительности, и Трей сжимает мою ладонь.
– Все в порядке. Вик знает садовника, который следит за газоном на поле. Он сказал, что можно прийти.
– Точно? – скептически уточняю я.
В ответ он чмокает меня в щеку:
– Да. Точно.
Мы садимся на покрывало, и, откуда ни возьмись, десяток ребят из школьного оркестра марширующих музыкантов появляется на поле, исполняя «Just the Way You Are».
