– Чики? – спрашивает Финниган. – Чики – это девочки?
– Да, я тоже слышал, – вставляет Джет. – Девочки тоже, бывает, хулиганят.
– Хорошо, умники, может, тогда скажете, о каких именно девочках идет речь? – спрашивает Финниган. – Мы вызовем полицию, и их допросят.
– Я забыл, – говорю я.
– Проблемы с памятью, Салазар? – интересуется Дитер. – Может, тебя слишком часто били по голове и ты получил сотрясение мозга? Наш спортивный врач с удовольствием тебя осмотрит.
– Тренер, с головой у меня все в порядке. Просто у нас в семье часто встречается болезнь Альцгеймера. Это генетическое. Ну, вы знаете.
Финниган дважды хлопает в ладоши, как будто мы детсадовцы и ей нужно привлечь наше внимание.
– Мальчики, так вы скажете нам, кто испортил футбольное поле Роллинг-Медоус?
Мы не отвечаем, и она обиженно выдыхает:
– Ну хорошо. Мы обязаны проявить добросовестность и наказать тех, кто участвовал. Вот что я вам скажу, джентльмены. В этот раз я проявлю снисходительность и предложу тому, кто сознается, просто временное отстранение от занятий с сохранением права посещать школу. Полиции мы скажем, что сами приняли меры. Но если никто не признается, то я вас всех отстраню от сегодняшнего матча.
– Это сделал я, – говорю я.
Ни за что не допущу, чтобы досталось друзьям. Отстранение от занятий не сильно испортит мое личное дело, там и так полно нарушений – и тех, которые я действительно совершил, и тех, в которых меня незаслуженно обвинили.
– Нет, это не ты, Салазар, – говорит Джет. – Скажи правду. Это был я.
Дерек закатывает глаза:
– Джет нагло врет. Это сделал я.
Все смотрят на Трея.
– Я этого не делал, – говорит он, подняв руки. – Мне нужна хорошая характеристика из школы.
– Спасибо, что поддержал, Трей, – говорю я и поднимаю руку. – Я беру отстранение на себя, док.
– Хорошо. – Финниган, кажется, довольна тем, что я принял удар на себя. – Все свободны. Кроме вас, мистер Салазар. Я лично провожу вас в кабинет для временно отстраненных от занятий.
– Жду с нетерпением, – отвечаю я, а сам думаю о том, что с удовольствием променял бы этот кабинет для отстраненных на что угодно.
ВОТ НАКОНЕЦ И ПЕРВЫЙ футбольный матч сезона. Все взволнованы. Я подбадриваю игроков, стоя за боковой линией игрового поля. Толпа ревет, надеясь на победу, я чувствую волнение зрителей. У меня синяки после вчерашнего падения, и все тело болит сильнее, чем обычно, но мне плевать. Сейчас мои мысли о криках болельщиков и об игре.
Между нашими выступлениями я смотрю матч. Мой взгляд сразу же цепляется за Трея. Он из кожи вон лезет, чтобы его заметили. Так сосредоточен, что, кажется, ни разу не взглянул на трибуны, даже когда на поле игроки защиты и у него перерыв. Даже для того, чтобы увидеть меня.
Я перевожу взгляд на Вика, который сейчас ушел с поля, – там появились игроки нападения. Вик пьет воду; когда он снимает шлем, волосы падают ему на лоб. Темные пронзительные глаза встречаются с моими. Я не в состоянии отвести взгляд, и по рукам бегут мурашки.
Вспоминаю, как вчера мы лежали под скамьей. Он прикрывал рукой мою голову, хотя я не уверена в том, что он сам заметил это. Он защищал меня инстинктивно.
О чем я думаю? Что я чувствую? Сама не знаю. В последнее время совершенно запуталась и не в состоянии разобраться в своих эмоциях.
Улыбнувшись Вику, я опять встаю в строй – для следующего приветствия. Кэссиди Ричардс плотно сжимает губы и недовольно качает головой.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
– Я в порядке, – огрызается она.
– Уверена? – По ее виду не скажешь, что все в порядке.
Она чуть закатывает глаза, показывая, что ей надоели мои вопросы.
– Я же говорю, в порядке. Отстань.
Ого!
– Ну ладно.
Сказать, что Кэссиди в последнее время какая-то мрачная, – значит ничего не сказать. Наверное, нервничает из-за того, что начался учебный год. В последнее время все вокруг меня нервничают.
Ну, кроме Бри. Та никогда не нервничает. Настолько занята собой, что ей нет никакого дела до происходящего вокруг.
– Готова?! – кричит Бри, и ее лицо озаряет широкая белозубая улыбка. Бри называет ее «чирлидерской».
– Готова. Давай! – кричу в ответ я.
