Генри бросил вилку в тарелку.
– Он говорит, что присяжные призна́ют это несчастным случаем. И что он изо всех сил старался помочь Франклину. И что раньше никогда ничего не нарушал.
– И что он из Камбоджи, – добавил Генри.
– Это несправедливо! – сказала Луиза.
– Конечно, несправедливо. Несчастные беженцы, давайте прощать им все, потому что у них была тяжелая судьба!
– Никто этого не говорил.
– Франклин бы сказал, да только он не может. Он лежит в больнице с проломленной головой, а Чэй Чуан сидит у себя дома и кушает яичный рулет[13]. «Ничего, все перемелется, – говорят они. – Передайте, пожалуйста, женьшень».
Луиза встала.
– Не думай, что ты такой умный, Генри. Ты сильно ошибаешься.
Но и Генри тоже встал.
– Тебе-то откуда знать, что я думаю, а, Луиза? Ты-то уж точно ничего не знаешь, потому что прячешься у себя в комнате с тех самых пор, как сбили Франклина, и даже представить себе не можешь, через что мы прошли, пока ты там упивалась в одиночку своими страданиями. Так что нечего объяснять мне, что я думаю. Не смей мне этого объяснять!
– Но я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что Фрэнк – будущий великий американский герой, только ложь еще никому в жизни не помогала. Потому что он не герой. Нет, не герой. Признай это, Генри. Ты ведь и сам знаешь, что это правда.
Генри поднес руку к шее.
– Вот-вот, – сказала Луиза. И пошла наверх.
Ни Генри, ни его мать больше не прикоснулись к омлету. Не из-за скорлупы. И не потому, что он остыл.
Они не разговаривали, пока мыли посуду.
Чернуха хлопнулась у их ног кверху брюхом.
Но она съела остатки омлета, которые они вывалили ей в миску. Вместе со скорлупой.
После ужина на дворе было еще светло – дни становились длиннее, – и Генри с Чернухой вновь спустились в изуродованную штормом Бухту спасения. Генри взял с собой летающую тарелку, но Чернуха так и не поняла смысла этой игры. Генри бросал тарелку, а Чернуха сидела около него и смотрела, что будет дальше. В результате Генри приходилось бежать за тарелкой самому, после чего он показывал ее Чернухе и бросал опять. После чего она ждала, пока Генри принесет ее снова. Генри проделал все это шесть раз и наконец сдался, поскольку Чернуха зевнула и растянулась на песке, явно заскучав. Он лег с ней рядом, и они вместе стали смотреть, как волны темнеют, набегая на берег, а потом, иссиня-черные, разбиваются, вытряхивая наружу белую начинку.
Перед уходом Генри еще раз бросил вдоль берега летающую тарелку, надеясь, что Чернуха все же сообразит, чего от нее хотят. Чернуха проводила тарелку взглядом и зевнула.
– Хорошая собака, – вздохнул Генри и отправился за тарелкой. По дороге он задержался, чтобы провести рукой по чистым ребрам корабля.
Он не ожидал, что ему в ладонь воткнется отколовшаяся щепка. Невольно отдернув руку, он только рассек себе кожу, и на деревянном шпангоуте остался кровавый след. Темная кровь блеснула в последних закатных лучах. Генри сжал ладони и пошел прополоскать рану в щипучей соленой воде. Но рана оказалась глубокой, и кровь не хотела останавливаться. Когда Чернуха подошла выяснить, в чем дело, и учуяла ее, она принялась выть и выла без передышки, как сирена.
Примерно такими же заунывными стенаниями наполнился весь Блайтбери-на-море, когда его облетела весть о возможной юридической сделке между Смитами и Чуанами.
Сообщение об этой сделке появилось и в «Блайтбери кроникл». Мистер Хорксли, направляющийся в местный филиал Новоанглийского банка, чтобы пополнить свой счет, сказал миссис Рэмси, направляющейся в местную кулинарию, что это позор, настоящий позор и что Смиты обязательно должны отказаться. Миссис Тонтон, работающая в отделе абонемента местной публичной библиотеки, уверяла каждого, кто приходил сдавать книги, что Смиты непременно откажутся. Разве их сын не лежит до сих пор в коме, да еще без обеих рук? Конечно, откажутся! Миссис Сайон, владелица местного антикварно-художественного салона, не менее дюжины раз повторила, что знакома с миссис Смит достаточно близко – ведь именно у нее та покупала восточный ковер и две коллекционные лампы из Финикса, – и уж кому-кому, а ей-то прекрасно известно, что Смиты ни в коем случае не пойдут на такое нелепое соглашение с этими азиатами.
