– Капитан Саскел, – представился он вышедшему навстречу сержанту. – Где мои с-солдаты?
– Они ждут вас, сэр, – ответил Гроу, сразу определив состояние офицера.
– Оч-чень хорошо.
Капитан снял пилотку и попытался стряхнуть с нее капли дождя, однако это было невозможно, поскольку и пилотка, и весь мундир капитана были насквозь мокрыми.
– Доставай их, сержант, куда ты их там спрятал? Мы едем немедленно… В аэропорту м-меня уже ждут двадцать таких же гавриков. Нужно с-спешить, сержант. Нужно с-с…
– Ваши солдаты в двадцатом кубрике, сэр. Но вы выглядите уставшим, сумеете ли вы добраться до аэропорта?
– Не дрейфь, се… сержант. Мы еще не так прорывались. Давай солдат – время деньги и ключ к наступательной инициативе…
– Тогда давайте я подброшу вас на джипе, хотя бы до шоссе.
– Никакого шоссе, парень, если ты поедешь, то повезешь нас до самого аэропор-рта.
– Хорошо, сэр. Я только доложу своему начальству, а вы познакомьтесь со своими солдатами – они в двадцатом кубрике. К тому же вы должны сообщить им номер комплекта обмундирования.
– Номер обмундирования? Да там один номер – накомарники в три слоя и еще мыло с веревкой, чтобы вешаться!.. – С этими словами капитан нетвердой походкой прошел до двери кубрика, толкнул ее и заорал: – Р-рота, смир-рно!
Четверо курсантов вскочили со своих кроватей и испуганно уставились на мокрого краснолицего капитана.
– Так! Я – капитан Саскел! Слушай номер комплекта обмундирования… эта… – Капитан качнулся, затем ухватился за дверь и, икнув, наконец вспомнил: – Двадцать шесть, и ни шагу назад!.. Вперед марш, по всему фронту артобстрел!..
Курсанты выскочили в коридор, где уже стоял сержант Гроу с заготовленными бланками требований. Прижимая бланки к стене, он быстро вписал номер комплекта, и курсанты убежали на склад.
Оставив капитана в одиночестве, Гроу вышел на крыльцо и, засунув руки в карманы, вдохнул влажный и холодный воздух. Вот и закончился еще один выпуск – двенадцатый за последние пять лет. Никого из курсантов прежних выпусков сержант не встречал. Хотя, учитывая расстояния, на которые они разъезжались, двенадцать выпусков – ничтожное число.
Пока Гроу предавался грустным воспоминаниям, взволнованные курсанты прибежали к вещевому складу и обнаружили очередь человек из пятнадцати. Тут собрались остатки всех взводов. В очереди возбужденно переговаривались и украдкой курили. Прежде появиться рядом со складом с сигаретой в руках считалось тяжким преступлением, однако сейчас они уже чувствовали себя крутыми солдатами, которым учебный устав больше не указ.
Очередь понемногу двигалась, и над ней то и дело раздавалось:
– Сорок восемь – пятнадцать!
– Сорок восемь – шестнадцать!
– Сорок восемь – семнадцать!
Трое курсантов получили огромные тюки с утепленной одеждой и, сгибаясь под их тяжестью, пошли прочь.
– Удачно вам перезимовать! – кричали им вслед другие курсанты и смеялись.
– Следующий! – крикнул кладовщик.
– Тридцать четыре – пятнадцать!
– Тридцать четыре – семнадцать!
– Тридцать четыре – пятнадцать!
– Тридцать четыре – тринадцать!
– Тринадцать? Да где же я возьму тебе тринадцатый размер, ты, недомерок! – заорал на малорослого курсанта забегавшийся кладовщик.
– А я, по-вашему, в каком размере сейчас хожу?! – заорал в ответ курсант. – Искать надо! Искать!
Кладовщик что-то пробубнил под нос и пошел искать нужный размер. Время, когда можно было напугать этих парней криком, уже прошло.
Наконец подошла очередь последних четырех человек из второго взвода.
– Номера! – потребовал кладовщик.
– Двадцать шесть – девятнадцать! – сказал Тони, который стоял первым.
– О, какой длинный. Ну ничего, сейчас что-нибудь подберем.
– Двадцать шесть – шестнадцать, – сказал Джим.
– Двадцать шесть – шестнадцать, – повторил Попеску.
– Двадцать шесть – тринадцать! – громко и отчетливо произнес Том Морган, ожидая реакции кладовщика. Однако тот и не думал скандалить.
– Получи… Получи… Получи… – выдавал кладовщик сетчатые рюкзаки с широкими лямками, которые были под завязку набиты комплектами обмундирования и запломбированы специальной фабричной печатью.
Тяжело волоча обновки, курсанты поднялись в казарму и, заглянув в кубрик, застали капитана Саскела спящим с открытым ртом на стуле.
