Но волшебник захлопнул перед ней дверь.
И теперь горшок-мучитель до краёв наполнился солёной водой и, прыгая, расплёскивал слёзы по всему полу, кричал по-ослиному, стонал и ещё гуще покрылся бородавками.
Хотя до конца недели жители деревни больше не приходили к дому волшебника за помощью, горшок сообщал ему обо всём множестве их болезней. Через несколько дней он не только кричал по-ослиному и стонал и расплёскивал слёзы и скакал, но и задыхался, его рвало, он плакал как дитя, выл как собака и извергал протухший сыр и скисшее молоко и целое нашествие голодных слизней.
Волшебник не мог ни есть, ни спать, пока рядом с ним был горшок, но горшок не хотел уходить, и его нельзя было заставить ни замолчать, ни успокоиться.
Наконец, волшебник больше не мог этого вынести.
- Придите ко мне со своими проблемами, неприятностями и бедами! – закричал он, выбегая на деревенскую дорогу под покровом ночи с горшком, который прыгал за ним по пятам. – Приходите! Дайте исцелить, излечить и успокоить вас! У меня есть горшок моего отца, и я помогу вам!
И вместе с уродливым горшком, который всё ещё скакал следом за ним, он побежал по улице, посылая заклинания во всех направлениях.
В одном доме у маленькой девочки во сне исчезли бородавки; потерянный осёл вернулся в своё стойло с помощью Призывающего Заклинания; больной ребёнок искупался в настойке ясенца и проснулся здоровым. Для каждого дома, где была болезнь и печаль, волшебник сделал всё, что мог, и постепенно горшок перестал стонать и тошнить, стал тихим, блестящим и чистым.
- Ну что, Горшок? – дрожа, спросил волшебник, когда начался рассвет.
Горшок изрыгнул тапок, который в него бросили, и позволил надеть его на латунную ногу. Вместе они отправились к дому волшебника, а шаги горшка, наконец-то, стали тихими. Но с этого дня волшебник помогал жителям деревни, как это раньше делал его отец, чтобы горшок вновь не сбросил свой тапок и опять не начал скакать.
Альбус Дамблдор о басне «Волшебник и Горшок-скок-поскок»
Старый добрый волшебник решает проучить своего бездушного сына, дав ему ощутить на себе все страдания местных магглов. У молодого волшебника просыпается совесть, и он соглашается использовать магию, чтобы помогать своим неволшебным соседям. Кто-то подумает, что это простая и трогательная сказка… чем докажет, что он – лишь наивный дурачок. Промаггловская история, в которой отец-магглолюб в области магии превосходит сына-магглоненавистника? Удивительно, что хоть какие-то копии изначальной версии этой басни выжили в пламени, в которое их так часто отправляли.
Бидл опережал своё время, призывая волшебников по-братски любить магглов. Охота на колдуний и волшебников набирала обороты по всей Европе в начале пятнадцатого столетия. Множество волшебников почувствовали, и не без причины, что предложить магглу-соседу поколдовать над его больной свиньёй было всё равно, что разжечь собственный погребальный костёр[1]. «Пусть магглы обходятся без нас!» - был брошен клич, поскольку волшебники всё больше и больше отдалялись от своих неволшебных собратьев. Это движение достигло своего пика в 1689 году, когда в силу вступил Международный Декрет о Секретности Волшебников, а волшебники добровольно ушли в подполье.
Однако дети есть дети, и нелепый Горшок-скок-поскок захватил их воображение. Иные решили выбросить из сказки промаггловскую мораль и оставить лишь бородавчатый котёл, поэтому к середине шестнадцатого века среди семей волшебников получила широкое распространение другая версия сказки. В новой обработке Горшок-скок-поскок защищает невинного волшебника от его соседей с факелами и вилами, гоняясь за ними, хватая и проглатывая целиком. В конце сказки, за время которой Горшок успевает проглотить приличное количество соседей, волшебник берёт с тех немногих оставшихся жителей деревни обещание, что его оставят в покое и позволят заниматься магией. Взамен он просит Горшок вернуть своих жертв, которых Горшок изрыгает из своих глубин, хоть и в слегка покалеченном виде. Некоторым детям волшебников их родители (в основном, те, которые не любят магглов) до сих пор рассказывают переделанную версию сказки, причём изначальная версия (если дети её вообще когда-нибудь читают) вызывает сильное удивление.
