— Багажник откройте, водитель.
Олексу прошиб холодный пот. Этого он боялся больше всего.
— Мало дал, что ли? — спросил Олекса угасающим голосом.
Но пограничник и бровью не повел.
Открой багажник! — повторил он уже жестче.
Буряк, плохо соображая от страха, вылез из машины и открыл багажник. Туго набитая спортивная сумка гигантских размеров занимала почти все пространство. Пограничник присвистнул.
— Сало на базар везете, господин Буряк? — спросил он.
— Да какое там сало… Личные вещи… — проблеял Буряк.
Пот по лбу Олексы уже тек ручьем.
— Откройте сумку. Посмотрим.
Судьба Олексы Буряка буквально повисла на волоске. Стоило открыть сумку — и он погиб. Буряк разжал потный кулак, в котором держал смятую двадцатку.
— Больше нет… — сказал он. — Хоть расстреляйте…
Пограничник, помедлив секунду, брезгливо взял купюру и едва заметно кивнул — проезжай.
— Спасибо… — с трудом выдавил из себя Олекса.
От волнения он не сразу попал ключом в замок зажигания, а потом так рванул машину вперед, что покрышки взвизгнули…
Буряк немного опомнился только километров через двадцать, съехал с трассы в лощинку, прикрытую густым кустарником, и только тут почувствовал, что сидит на мокром. По его голубым джинсам растеклось отвратительное темное пятно.
Олекса выругался уже вслух. Потом вылез из машины и, широко расставляя ноги, подошел к багажнику. Открыл его, дернул молнию на спортивной сумке и рявкнул:
— Вылезай, сучка!..
Материя, прикрывавшая содержимое сумки, зашевелилась, и из под нее выглянули два огромных испуганных глаза. Хрупкая девушка лет пятнадцати, лежавшая в позе эмбриона, робко улыбнулась:
— А я тут чуть совсем не задохлась, Олекса Иванович!
— Вылезай, кому сказано!..
Девушка с трудом выбралась из сумки на землю. И тут же ее удивленный взгляд остановился на мокром пятне, обезобразившем голубые джинсы Буряка.
— Все из-за тебя! — прорычал Буряк, и шея у него стала багровой. — Из-за тебя, блядь!..
И он, размахнувшись, ударил девушку по лицу.
Октябрь 1997 года. Несчастные родители
Приморский курортный городок Террачина, находящийся километрах в ста от Неаполя, был настоящим филиалом рая на грешной земле.
Так казалось всем, попавшим в это благословенное место, но только не убитой горем супружеской паре из России, которую, минуя все местные достопримечательности, привезли прямиком в городской морг.
Когда из морозильного шкафа бесшумно выкатился цинковый лоток, на котором лежало нечто, накрытое белой простыней, Верунчик до крови впилась ногтями в руку мужа. Станислав Адамович даже не почувствовал боли.
Служитель морга откинул простыню, и в напряженной тишине раздался сдавленный стон. Словно в фильме ужасов, перед супругами предстал скрюченный обгоревший труп.
Верунчик мягко осела на пол, лишившись чувств. Ее лицо залила смертельная бледность. У Станислава Адамовича тоже все поплыло перед глазами, но необходимость поддержать жену помогла ему взять себя в руки.
Три итальянца в одинаковых строгих костюмах стояли поодаль с безучастным видом, не вмешиваясь в происходящее. А один из русских, сопровождавших супругов из Москвы, быстро дал Верунчику понюхать какой-то едкой жидкости, и женщина открыла глаза.
Верунчик еще дважды падала в обморок, пока наконец Станислав Адамович не выкрикнул в ярости:
— Может быть, уже хватит, а?!
Женщину вывели под руки в соседнее помещение, усадили в кресло, дали успокоительного. Она была в ступоре и смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом. Безучастные итальянцы по-прежнему подчеркнуто стояли в стороне.
— Итак, — раздался негромкий голос, — вы узнаете в предъявленном вам для опознания теле свою дочь?
Это спросил один из сопровождающих. Второй в ожидании занес шариковую ручку над листком протокола.
— Не знаю… — с трудом выговорил Станислав Адамович. — Тело так обожжено… И вообще… — У него перехватило горло.
— Станислав Адамович, — мягко сказал сопровождающий, — мы все видели своими глазами. Не надо этих подробностей. От вас нужен четкий ответ: да или нет?
Повисла звенящая пауза.
— Нет, — внезапно сказала Верунчик. Глаза ее по-прежнему были стеклянными.
— То есть как это нет?
