— Прощайся с жизнью! Вот теперь ты попался, за все заплатишь!..
Узнав голос Пьера Отэна, Жозефина до смерти перепугалась и даже пикнуть не смела. Но Леон головы не потерял. Из-за туч проглянула луна, и парень увидал, откуда грозит опасность. Бросившись в сторону, он ловко увернулся и наподдал негодяю, да так, что у того вилы вылетели из рук. Леон их тут же схватил и рукоятью всыпал Отэну по первое число — слышно было на всю округу. Он так его отделал, что пастух, валяясь на коленях, умолял о пощаде:
— Леон, голубчик, отпусти! Ой, больше не буду!
— Ах, мерзавец!.. Клянись!
— Богом клянусь, ни за что не буду! Попасть мне в ад, коли вру!
— Ладно же, катись отсюда. И чтоб больше я тебя не видел! Или так прибью…
И в самом деле, на следующий же день пастух убрался с фермы Виньо и вообще пропал неизвестно куда.
К несчастью, скоро его увидели снова, и при ужасных обстоятельствах. Два месяца пролетели как один день, влюбленные, которым никто больше не докучал, начали поговаривать о том, чтобы пожениться. Родители и Леона и Жозефины дали согласие, и свадьбу назначили на следующую Пасху. Тем временем молодые люди, обручившись, решили съездить в Аску на праздник Святого Шарля, почитаемого в округе. Леон и Жозефина собирались от души повеселиться, потанцевать и до отвала наесться всяких сладостей, которых полным-полно бывает в эти дни в Аску.
Наступила суббота накануне праздника, в Пти-Жарваси все спали как сурки, как вдруг в десять часов ворота, выбитые мощным ударом, с адским грохотом слетели с петель. Тут же послышались грозные крики разбойников, толпой ворвавшихся во двор. Кто-то громко прокричал ужасным голосом:
— Не двигаться и не сопротивляться! Или я прикажу всех изрезать на куски! Я — Фэнфэн! Разбойники, вперед!
Услышав имя, наводившее страх на всю округу, обитатели фермы почувствовали смертельный ужас и подумали: «Мы пропали!»
2
В последнем письме, друзья мои, я рассказывал про чудовищное убийство в Пти-Жарваси, совершенное Оржерской бандой, и остановился на том, как разбойники во главе с Фэнфэном ворвались посреди ночи на ферму.
Папаша Дерик, его жена, сын, обе дочки и служанка Жозефина спали как сурки в своих постелях. Жозефина спала в пекарне, хозяева — через стенку, а рядом с их комнатой была детская. Леон же всегда оставался в конюшне. Бандитов вел кто-то, кто хорошо знал расположение комнат, и они, светя фонарем, прямиком направились в пекарню. Несчастная Жозефина увидала Фэнфэна, вошедшего впереди остальных, — высокого человека в треуголке с золотым галуном, в сапогах, с саблей, пистолетами и в черной маске! Испустив вопль ужаса, она вскочила на постели, но не смогла спрыгнуть — ноги ее подкосились от ужаса.
— Господи, спаси и сохрани!.. Они задушат меня! Помогите! Леон, на помощь!
Фэнфэн рявкнул:
— Ну-ка, замолчи! Только пикни, язык отрежу!
Несчастная девушка, обезумев от страха, продолжала кричать, и Фэнфэн приказал:
— Накройте ей лицо подушкой и свяжите по рукам и ногам!
Не меньше десятка бандитов рыскали в это время по дому, поделив между собой кровавую работу. Одни разводили огонь в большом камине, другие связывали захваченных в постели папашу Дерика и его жену, которые, умирая от ужаса и стуча зубами, испускали такие жалобные стоны, что смягчили бы сердце даже дикого зверя. Несколько бандитов побежали на конюшню, чтобы прикончить Леона, известного своей храбростью и силой.
Связав хозяина, бандиты подтащили его в одной рубашке к самому огню. Фэнфэн обратился к нему:
— Вот что, любезный, говорят, у тебя припрятаны деньжата. Выкладывай их, да поживее!
Несчастный честно отвечал:
— У меня есть всего сотня экю. Они там, в бельевой корзине, а больше ни лиарда!
— Ладно же! — отвечал Фэнфэн. — Ну-ка, подпалите ему копыта!
Тут папаша Дерик узнал Душку Беррийца, Канонира и Сан-Арто, которых не раз пускал переночевать на ферму, и стал взывать к их милосердию. В ответ раздался хохот, и Канонир ответил:
— Не трать время попусту! Тащи деньги или скажи, где их прячешь!
— Ах, Боже мой, горю! А-а-а-а! Умираю! Жена! Жена! Мои дети! Умираю!
— Скажи, где деньги, тогда отпустим!
