Шурка и Алексей видели это с задней площадки. И пока они ехали, через стекло им улыбалась добродушная, перемазанная маслом рожица паренька.
Шурка и Алексей смотрели на полуразрушенный войной город...
- Смотри,- говорит Алексей.- Вон там был театр. Я в нем раз десять бывал. Как приедем со школой, так в театр. А там - видишь? - белое здание... За ним техникум металлургический. Я хотел пойти в него, потом передумал... Пойду в строительный... А может быть, в другой какой. Я еще не решил.
Из-за стекла, паренек прокричал им что-то... Заулыбался и показал знаками, что пора сходить.
Шурка и Алексей протиснулись и выходу.
В сопровождении парнишки-рабочего они поднимаются по лестнице института. На лестничной площадке их остановила пожилая женщина в синем халате.
- Тише!.. Вы куда? - спросила она шепотом.
- Мы к размещенным... Вот, товарищ с фронта!
- Туда через котельную надо идти... занимаются здесь...- сказала женщина.
И действительно - из коридора сюда доносился мерный голос лектора.
- А то подождите, через три минуты будет звонок.
Мальчик вопросительно посмотрел на Алексея.
- Подождем,- согласился Алексей.
Мальчишка кивнул.
На цыпочках они пошли по коридору.
Там, где коридор поворачивал под прямым углом, виднелся кусок доски. Они подошли ближе и увидели лектора - небольшого седенького старичка, в темном костюме и валенках (несмотря на осеннее время). Слушатели сидели прямо на полу, но от этого лекция не переставала быть лекцией.
- Это физики-механики,- шепчет паренек.- Ихний институт разбомбили, так они тоже здесь занимаются.
Алексей приложил палец к губам. Начертив очередную формулу, лектор говорит:
- Такова формула, найденная Циолковским. Эта формула открывает людям дорогу в космос. "Земля есть только колыбель разума! - говорил Циолковский.- Но нельзя же вечно оставаться в колыбели".
Раздался звонок.
Студенты, поднявшись, толпой окружили преподавателя. Алексей и Шурка тихо прошли мимо вслед за пареньком к массивным дверям и отворили их.
Это был физкультурный зал института. Со всеми его атрибутами: шведской, стенкой, кольцами, свисающими с потолка, козлами, турником и т.д. Как на вокзале, на полу и на койках; поставленных вдоль стены, сидели и лежали люди. Кто занимался, разложив на кровати книги и тетради. Кто варил на примусе, поставленном на табуретку, обед. Слышался тихий плач грудного ребенка.
Но, несмотря на то, что все были заняты своим делом, появление в общежитии Алексея не осталось незамеченным. Алексей остановился в дверях и через несколько мгновений почти весь зал смотрел на него с надеждой и испугом. Это был солдат, человек с фронта.
Он мог быть чьим-то сыном, мог быть вестником радости или горя.
- Вы к кому? - спросила немолодая полная женщина, которая стояла ближе других.
- Мы к Павлову, к Василию Егоровичу.
- Это ко мне... Это от Сережи! - послышался из глубины старческий голос.
Алексей и Шурка увидели старика, который пытался подняться с кровати. Какая-то девочка бросилась к нему.
- Что вы, дедушка! Вам нельзя.
- Это от Сережи!... Что с ним? - не слушая ее, повторял старик.
Алексей поспешил к его кровати.
- Не волнуйтесь! Все хорошо. Я от Сергея Васильевича. Вот... Он прислал вам посылку...
Когда Алексей извлек из своего мешка посылку, все стоящие вокруг ахнули от восхищения.
- Мыло! - радостно вскрикнула девочка.- Смотрите! Два куска!...
Но старик, казалось, не понимал, что происходит.
- Он жив? - спрашивал он, глядя на Алексея.
- Конечно, жив! - закричала ему девочка и в доказательство вложила ему в руку посылку.
- Жив...- повторил старик, ощутив в руках мыло, и губы его задрожали. Прошло несколько мгновений, пока старик справился с этой дрожью.- Значит, жив,- повторил он с облегчением.- Спасибо! ... А это от него, значит, посылка...
- Дедушка, вы ложитесь. Вам же нельзя!..- сказала девушка.
- Он не ранен? - спросил старик.
- Нет, совершенно здоров.
- Садитесь, пожалуйста... Расскажите. Как он там...
Алексей растерянно посмотрел на Щурку. Он не знал, что говорить. Он только мельком видел этого человека. Шурка не могла ничего подсказать ему.
